Генетика этики и эстетики - [5]

Насильственные идеологии распространяются, однако, в «облатке справедливости», а жестокие средства оправдываются высокой целью. В своей работе Эфроимсон делает основной упор на то, как может зависеть от генотипа индивидуальная этика человека, его потенциальная способность к добрым или злым поступкам. Групповая этика осталась как бы в тени. Поэтому редакторы книги сочли вполне уместным поместить в этой книге никогда ранее не публиковавшуюся статью известного биолога проф. А. А. Любищева (1890—1972) «Генетика и этика». Любищев и Эфроимсон были друзьями, они оба явились лидерами оппозиции лысенковщине, но их эволюционные предпочтения сильно различались. Эфроимсон полностью принимал тезис Дарвина о ведущей роли отбора в эволюции живых организмов, включая человека. Для Любищева отбор имел подчиненное значение, для него главное — наличие законов (идеи), ограничивающих многообразие форм. Эфроимсон послал свою статью о генетике и этике (контур данной книги) «на разнос» своему другу Любищеву. Разнос был сделан. Нисколько не отрицая наследственную компоненту в человеческом поведении, Любищев полагает главным в судьбе человеческих популяций и этносов «идеологическую наследственность». Он сопоставляет биологические и социальные основания этики и выявляет роль «идеологических мутаций». «Отказ от всечеловеческой, космополитической морали есть страшный регресс, чудовищные последствия которого пережили люди в XX веке».

Диалог Эфроимсон—Любищев поможет столь необходимой полифонии при обсуждении биосоциальных основ этики и эстетики. В рамках проблемы природы чувства красоты и гармонии у человека совершенно необходимо указать на замечательную книгу «Золотое сечение» (М.: Стройиздат, 1990), написанную архитекторами И. Шевелевым, И. Шмелевым и композитором М. Марутаевым. В этой книге математически строго обосновано, что одни и те же принципы гармонии определяют пропорции в архитектуре и искусстве, законы формообразования в живой природе и психофизическое состояние человека. Проблема красоты в природе хотя и привлекала внимание (например, известная иллюстрированная книга Э. Геккеля «Красота форм в природе»), но остается загадкой. Красота живых форм вовсе не есть случайность.Это идея, воплощенная в материи, — так писал и думал Любищев. И эта мысль оказалась созвучной авторам книги «Золотое сечение». «Эстетический наряд организма должен быть инвариантно созвучен эстетическим покровам среды. Иначе спектакль жизни будет не плодотворным, не уютным в психологическом отношении... Без общения с прекрасным человек обречен на духовный голод, он становится дикарем и вырождается как человеческое существо» (И. Шмелев в кн.: «Золотое сечение», с. 302). Эти мысли хорошо дополняют соображения Эфроимсона о том, что восприимчивость к красоте и гармонии записана в генофонде.

Февраль 1991 г. д-р биол. наук М. Д. Голубовский

ВВЕДЕНИЕ

Предлагаемый труд не должен рассматриваться как целостное изложение общих представлений автора; тем не менее, он может восприниматься читателями как тезис или синтез. Задача гораздо более скромна. В СССР, странах социализма и даже в капиталистических странах человеческая личность и ее психика рассматриваются почти исключительно как продукт социального воздействия воспитания, среды; при этом биологические и генетические основы личностного разнообразия почти полностью игнорируются. Автор, вовсе не желая оспаривать принцип примата средового, социального в развитии личности, тем более — общества, счел нужным противопоставить этому тезису необходимую для еще более правильного синтеза антитезу, умышленно и бескомпромиссно подбирая данные, свидетельствующие о роли биологического и генетического, единственно подхватывавшегося естественным отбором. Выполнение этой задачи тем более важно, что эта антитеза до сих пор в советской литературе вообще не была представлена, а в зарубежной научной печати представлена преимущественно различными вариантами неосоциалдарвинизма, весьма наукообразного, достаточно агрессивного и массово популяризируемого.

Громадная роль социальной преемственности в формировании личности совершенно очевидна: мать, воспитательница, ясли, детский сад, школа, сверстники и взрослые, учителя, ВУЗы, книги, журналы, газеты, кино, радио, телевидение и бесконечное количество иных средовых факторов уже с рождения оказывают влияние на личность, но идея, что влияние среды монопольно — глубоко ошибочна: однояйцевые близнецы, генетически идентичные (в отличие от двуяйцевых близнецов, генетически схожих лишь по половине своих генов), оказываются почти тождественными не только по внешности, но и по психике и множеству компонентов интеллекта. Это близкое к тождеству сходство психических особенностей частично сохраняется и между однояйцевыми близнецами-партнерами, выросшими раздельно, независимо друг от друга, в разных условиях, разумеется, если эти условия среды не были очень контрастными (например, помимо самого разделения в раннем детстве противоположными социальными условиями, низшим образованием у одного близнеца, высшим образованием у его однояйцевого партнера). Следовательно, если условия среды не экстремально различны, а находятся в рамках обычной нормы, генетическое тождество обеспечивает очень высокую степень не только внешней, но и интеллектуально-эмоциональной схожести. Но бросающееся в глаза физическое и психическое сходство однояйцевых близнецов, даже выросших раздельно (но не в контрастных условиях), показывает, что огромная доля разнообразия психики, наблюдаемая в пределах любой одновозрастной группы мальчиковдевочек, юношей-девушек, мужчин и женщин, одной расы, нации, экономической или образовательной прослойки, обусловлена именно наследственными факторами.