Генералы песчаных карьер - [57]

Татьяна была не одна. Проходя по коридору, увешанному картинами различных размеров с изображениями бегущего слона, лежащих на столе фруктов и увешанного медалями маршала Жукова, Ткач увидел в гостиной двух её подруг, продолжавших преспокойно распаковывать какие-то свёртки и коробки.

Обрамлённый белыми колоннами вход, белая мебель, потолок, и нагромождение белой упаковочной бумаги создавали ощущение потусторонней заоблачности, где вершится нечто судьбоносное, целомудренное.

— Любаша! — крикнула Татьяна вглубь квартиры нерасторопной домработнице, — Почему я за тебя должна дверь открывать? Иди, покорми Ткача, а то он забыл, как домашняя еда пахнет!

И затем, обращаясь к Сергею Евгеньевичу, продолжила:

— Мы с подружками по магазинам прокатились с Костей. Надеюсь, ты не в обиде, что я взяла его без твоего ведома? Всё равно вы целыми днями сидите там в своём управлении задницы протираете об кресла и уши об телефонные трубки, — она засмеялась своей остроте.

Подошедшая Любаша, дальняя родственница, пригретая Татьяной не слыша о чём речь, тоже хихикнула на всякий случай.

— Займись им, — сказала Татьяна домработнице и направилась в гостиную к подругам.

Сняв китель и помыв руки, Ткач сел за стол. Аппетита уже не было, хотя желудок болел. Он подумал, что зря приехал сюда обедать. И хотя Любаша хорошо готовит, он снова будет кушать без удовольствия, только с целью заглушить на время внутреннюю боль.

Глава 25. Прорыв на атом

Ткачу нравилась стряпня Любаши. Да и сама она была неплохая женщина, но словно рок проклятия её преследовали неудачи. Иногда Сергею Евгеньевичу казалось, что это заразно, и он старался с ней поменьше разговаривать, в то же время, боясь обидеть своим суеверием.

Любаша приходилась Татьяне двоюродной сестрой. Раньше у неё была своя семья, и жили они хорошо. Но мужа партизаном призвали тушить атомную станцию на Украине. После чего, вернувшись, увлёкся спиртным, уехал в деревню и пропал. Потом по его стопам пошёл сын. Здоровенный красивый парень двухметрового роста совершенно не мог справиться со своими слабостями. Куда только Ткач не устраивал его работать. Всюду выгоняли за пьянство. Потом у него отнялись ноги, а затем скончался как бомж на улице. Перед этим он распродал что имел, имущество семьи, да и материнское не пожалел. Так вот и оказалась Любаша на казенных харчах. Многого не требовала. Денег для себя не брала. Ела, что готовила для семьи Ткача. Одевалась в то, что даст Татьяна. Росточка они были одинаковы. Любаша на швейной машинке подгоняла одежду под свою худобу.

Татьяна ушла в гостиную к подругам, оставив Сергея Евгеньевича спокойно поедать солянку. Ткач любил это блюдо, после которого, второе уже не ел, а только пил чай.

Сегодня до чая не дошло. В тот момент, когда заварник с фруктовым чаем уже был на столе, раздался звонок:

— Товарищ генерал, нападение на атомную станцию! — взволнованно кричал дежурный по управлению, — за Вами выслана автомашина!

Этого мне только не хватало, — подумал Ткач, — недобро посмотрев на Любашу, которая прижав руки с полотенцем к груди, готова была наливать чай.

— Всё спасибо, я поехал, — сказал Ткач, вставая и думая, что машину ему проще подождать на улице.

Проходя мимо гостиной, хотел предупредить жену, но увидев, как она сильно занята показом одежды, передумал.

Начальник управления уголовного розыска полковник Сидоров уже ждал в приёмной. Он сидел, нахохлившись, словно воробей, прижав к животу кожаную коричневую папку. Казалось, что если дать ему волю, он подожмёт под себя и ноги, чтобы казаться незаметнее.

— Ну что, допрыгался? — увидев его, сразу наехал Ткач, — скоро без электричества останемся. Где твоя предупреждающая оперативная информация? Толпе агентов деньги платим! Скажи за что?

Секретарша за столом, делая вид, что ничего не слышит, наклонила голову к монитору, словно что-то пытается там рассмотреть.

Ткач открыл дверь и мотнул головой. Сидоров сорвался со стула и поспешил в кабинет.

— Товарищ генерал, я думаю, что это наш придурок проверяющий. Мне Фролов о его идее рассказывал.

Ткач неожиданно вспомнил недавнее общение с Халюковым и спросил:

— Так его задержали или нет?

— Так точно задержали, Сергей Евгеньевич, везут сюда! Сказали худой, рыжий, с наглой мордой. С собой удостоверения не было, но говорит, что он проверяющий из Москвы.

— Точно он, — сказал Ткач, — надо было его пристрелить! Почему охрана не застрелила его?

— Доложили, что на машине были синие милицейские номера, — Сидоров начал успокаиваться, — поэтому стреляли вверх.

— Откуда у него эта машина? — снова возмутился Ткач.

— Выясняем, товарищ генерал! — Сидоров снова съежился.

— Выясните, доложите! — отрезал Ткач, — Свободны!

— Нет, подожди! — вернул уже направившегося к двери полковника Ткач, — что там у нас с проверкой?

По изменившейся физиономии Сидорова можно было сразу всё определить — желания говорить об этом, у него не было. Его лицо сморщилось, пытаясь приблизить лоб к подбородку, превращая брови, нос и губы в параллельные бугры.

— Плохо, товарищ генерал! — начал он тихо, — рвут и мечут! Все архивы перелопатили. Девушки не успевают им дела вытаскивать.