Генералы и офицеры вермахта рассказывают... 1944-1951 - [47]

По имеющимся, якобы, данным, евреи преследовали не только всем понятную цель обогащения, но и захват в Германии власти в свои руки и установление господства во всем мире. В США и СССР евреи, якобы, этого уже достигли.

В народе, как это было видно позднее, нашлось много фанатиков, на которых эта пропаганда сильно подействовала. Кроме того, имелось большое количество попутчиков, которые вели себя хуже, чем фанатики и преследовали при этом часто свои чисто личные интересы, чтобы устранить мешавших конкурентов.

Так, например, неожиданно поставщиком в наши казармы стал убежденный нацист, который добился того, что все дававшиеся ранее заказы его конкуренту не арийского происхождения перешли к нему. Таких примеров было достаточно.

Восхваление своего народа, как полноценного и чистого по расовому происхождению, импонировало многим простым людям. Среди них и среди крестьян христианская религия подготовила настроение для антисемитизма.

Постепенно антисемитская пропаганда приняла огромные размеры, а упомянутые положения подкреплены многочисленными цитатами из Талмуда, и появились первые установки по расовой теории. Каждый, кто находился в то время в Германии, помнит плакаты и надписи, как-то: «Бей евреев», «Кто покупает у евреев — предатель», «Евреи — наше несчастье», «Мать — охраняй своих детей, так как в Талмуде сказано, что еврей может злоупотребить также трехлетним ребенком» и т.д.

Все это мы, офицеры и интеллигенция, не принимали всерьез и рассматривали эти выпады, как острые средства борьбы. Мы не могли в то время предположить, что эта расовая теория в своем дальнейшем развитии приведет к таким сумасшедшим мероприятиям, как стерилизация и умерщвление наследственно неизлечимых больных, обновление расы искусственным соединением немецких девушек с СС-овцами и, наконец, к невероятному, организованному уничтожению людей. Баварское правительство, к великому удивлению, предоставило свободу действиям Гитлера, несмотря на свое внутреннее недовольство его выпадами.

Из бесед с офицерами Генерального штаба и командирами воинских частей (Шоберт, Дитль) мне стало ясно, что правительство терпит деятельность Гитлера, считая ее, в конечном счете, как пригодное средство для борьбы с внутренней и внешней коммунистической опасностью, и закрывало глаза на все его выступления. Последующие позиции германского правительства объяснялись теми же причинами.

ШЁРНЕР

25/VIII [19]45 г.

Перевела: оперуполномоч[енный] 2 отдела ГУКР «Смерш» СССР ст[арший] лейтенант СТЕСНОВА

ЦА ФСБ России. Д. Н-21138. В 2-х тт. Т.1. Л.59—64. Заверенная копия. Машинопись. Подлинник на немецком языке — т.1, л.д. 65—72 об.

№15. СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА Ф. ШЁРНЕРА

15 сентября 1945 г.

Москва

Перевод с немецкого

I. Свою главную вину я вижу в том, что Модель и я были теми главнокомандующими, которые затянули войну, а именно: благодаря своему духу, благодаря слепому доверию к фюреру, которое на протяжении длительного времени мы умели внушать своим подчиненным, чтобы сделать войска способными держаться до последнего. О моем оперативном и тактическом руководстве я не могу судить.

Таким образом, я моим вмешательством, армейские группы Юга, Севера и Центра после тяжелых поражений каждый раз вновь бросал в бой на новые жертвы, которые я сегодня должен признать напрасными и сожалеть о них.

Я действовал, таким образом, потому, что считал своей важнейшей задачей удерживать фронт, чтобы дать время фюреру для дипломатических возможностей.

Если же окажется, как я теперь предполагаю, что подобные возможности в противовес тому, что я неоднократно слышал от Гитлера, вообще не принимались всерьез, тогда, значит, я был обманут.

II. Моя общая вина заключается в том, что я был национал-социалистом и, как таковой, активно поддерживал эту политику. Все мои действия или поступки, за которые я теперь должен нести ответственность, основывались именно на этом.

В моих низших должностях у меня только одна со всеми национал-социалистами общая вина, больших решений тогда еще для меня не было. Большую ответственность я несу за тот период, когда было введено национал-социалистическое руководство в армии, и когда я стал главнокомандующим армейской группы.

Во всяком случае, я отдавал себе полный отчет в том, что своей работой в качестве преподавателя тактики в военной школе в Дрездене и начальника отделения в Генеральном штабе сухопутных сил, я принимал участие в подготовке к войне.

Я воспитывал молодежь в боевом, национал-социалистическом духе, будил в ней мечты о свободной, великой Германии и прививал ей слепое повиновение и непоколебимую верность фюреру^[175].

Веря в политический гений фюрера, я одобрял его политику постоянного нарушения международных договоров, хотя, между прочим, уже осенью 1939 года, из беседы с рейхсфюрером СС, было известно, что договор с Россией является лишь временным «тактическим» мероприятием, нужным для того, чтобы разъединить противника и выиграть время. Я сознательно поддерживал борьбу за «жизненное пространство» для немцев.

Как сотрудник 3-го отдела Генерального штаба сухопутных войск по вопросам иностранных армий