Генеральские игры - [3]

Показать свой страх собакам и шпане — заведомо обречь себя на роль жертвы. Впрочем, Прахов шпаны вообще не боялся, считая, что та должна бояться его. И так было до определенного времени.

В мегаполисах, вроде Москвы или Питера, черная маска с прорезями для глаз надежно оберегает спецназовца от узнавания при случайных встречах с клиентами из преступного мира. В городах небольших и средних, где после трех-пяти лет проживания люди на улицах узнают друг друга в лицо, криминальный мир знает о своих противниках все, вплоть до того, где они живут и прописаны, какие у них семьи, номера автомобилей. Особое место в этой информации занимают сведения о финансовом положении работников правоохраны, о том, кто из них падок на сладкое, кого можно прикупить и за сколько. Каждому определена своя цена.

Прахов слыл среди приморской братвы «ломовым», не умевшим понимать собственной выгоды, следовательно, неподкупным. Крутые паханы, презиравшие ментов, которых прикармливали из собственных рук, Прахова боялись и втайне уважали. Смелость и твердость характера бойца всегда заставляют тренеров сожалеть, что мастер не в их команде.

Новое поколение блаты, взошедшее на дрожжах кокаина и экстази, мало задумывалось о последствиях своих поступков, верило в собственную неуязвимость, в чем их постоянно убеждали неквалифицированность следствия и либеральность судей. В то, что милиция и спецназ могут сами разобраться с ними, верилось мало.

— Слушай, малый, — Прахов говорил, не повышая голоса, — канай по холодку. Ать, два!

В следующий момент стальная проволока перехватила ему горло.

В глазах померкло.

Прахов был уже без сознания, когда заточка пробила сердце…

***

Зиновий, или по-домашнему Зяма, Бергман, вице-президент акционерного общества закрытого типа «Медиатор», прилетел в Шанхай утром и уже к обеду отправился на деловую встречу.

Зяма остановился в роскошном отеле «Шанхай-Хилтон» на Хуа Шан-роуд. Не спеша, с видом любопытствующего бездельника двинулся по Хуайхай вдоль череды магазинов и представительств торгово-промышленных фирм, свернул на Синань. Свидание с Чен Дусином, его торговым партнером, было назначено у парка на Фуксин-роуд неподалеку от мемориальной резиденции Сунь Ятсена.

Воздух, прокаленный солнцем и напоенный влагой близкого моря, казался невыносимо тягучим и жарким. В такое время только и сидеть в номере гостиницы, отдыхая у кондиционера, но дело есть дело, и ехать в такую даль на такую жару не стоило, если бы поездка не сулила больших барышей.

Чена Зяма увидел издалека. Приветственно вскинул руку.

— Коннитива, сансей! Здравствуйте, уважаемый господин!

С китайцем Зяма общался на классическом японском, который оба знали в разной степени совершенства. Чен Дусин послабее, Зяма — значительно лучше — в свое время с отличием окончив военный институт иностранных языков, он в совершенстве овладел японским и говорил на нем с четкими интонациями коренного токийца. «Твой, — делился с ним по-русски один из знакомых японцев, — сиди другой комната и говори, моя подумай — ты японса». Выше оценку вряд ли возможно получить от самых строгих экзаменаторов.

Как ни странно, английский давался Зяме хуже. На первом курсе он прославился тем, что, переводя учебный текст, слова «паблик билдинг» — общественное здание — перевел как «публичный дом». А на протяжении целого семестра в слове «импотент» — важный — делал ударение не на втором, а на третьем слоге, приводя в восторг милейшую Анну Яковлевну, ставившую курсантам произношение. «Ой, — всякий раз восклицала она, — не рано ли вам, товарищ курсант, знать такое слово?!»

Настоящий интерес к языку возникает в момент, когда начинаешь понимать его внутреннюю музыку и гармонию. Зяму в японском пленило обилие вежливых слов и выражений. Даже обычное «спасибо» в японском имело несколько разных форм. По-разному граждане страны Восходящего солнца благодарят за проявленное внимание, за подарок, за труд, за угощение… Казалось, в перенаселенных городах, где люди по улицам вынуждены двигаться плотной толпой, язык обеспечивал возможность вежливо извиняться за причиненные неудобства и беспокойство.

Поначалу трудно было понять и казалось смешным, как в разговоре можно обходиться без некоторых звуков. Например, звук «л» японцы в иностранных словах заменяют на «р»; «ч» — на «т». Так, фраза «Любимая Ляля» прозвучит в японском произношении как «Рюбимая Ряря», а город Чита неминуемо превращается в Титу.

Окунувшись в стихию японского разговорного языка, Зяма стал находить в нем массу интересного. Особенно восхищало, как ловко удается жителям страны Восходящего солнца приспосабливать для удобного произношения названия чужих городов, иностранных блюд, приборов, техники, чужеземных имен. Город Владивосток в устах японца становится Урадзиосутоком, Хабаровск — Хабарофусуком, Турий Рог — Турирогом. Бифштекс именуется бифутеки, водка — уоцуку, коньяк — конняку. Радиолокационная антенна называется рэда-антенна…

Известно, что успех в учении приходит к тем, кого природа наделила либо светлой головой, либо чугунной задницей. Зяма поражал всех чудовищной усидчивостью и к последнему курсу уже обошел все светлые головы, которые чаще всего чугунными задами бывают не обременены.