Генеральская дочка - [11]

Илья Петрович принял адвоката в кабинете, где только что – несмотря на приглашения Маши присоединиться к общему столу – закончил завтрак. По шелковому халату генерала змеился загустевший желток. Скомканная салфетка лежала возле тарелки с недоеденной овсянкой. Генерал сидел в кресле со свежим номером столичной газеты, но буквы расплывались перед глазами.

Последний раз двутельный, бывший доверенным лицом Ильи Петровича уже долгие годы, входил в генеральский кабинет, когда Илья Петрович собирался поручить своему адвокату уладить формальности в связи с опознанием тела погибшей жены. Формальности, надо признать, оказались непростыми, и двутельному пришлось приложить немало усилий, чтобы дело приобрело удовлетворяющий его клиента вид. И ранее и потом Илья Петрович вел беседы с адвокатом как бы между прочим, на конюшне, в эллинге, на причале, в столовой, за чашечкой кофе, причем кофе предлагая адвокату уже в самом конце разговора, когда двутельному следовало откланиваться и ясно было, что он от кофе откажется. Нет, нельзя сказать про генерала Кисловского, про Илью Петровича, что был он чванлив. Откровенного барства не было в нем. Но иногда в Илье Петровиче проявлялась режущая глаза спесивость, и тогда он буквально раздувался от ощущения собственной значимости. Ощущение это демонстрировалось с такой широтой, с такой страстью, что Илья Петрович, несмотря на седины, морщины и общую грузность, начинал походить на инфантильного юношу, боящегося показаться несерьезным, стремящегося выглядеть старше своих лет.

– Вызывали? – притворяя за собой дверь кабинета, спросил двутельный.

Генерал, взглянув на двутельного поверх очков, сначала недоуменно поднял брови – мол, это кто? – потом кивнул, свернул газету в трубку и указал ею на стул.

– Ты это… – метко забрасывая газету в мусорную корзину, сказал Илья Петрович. – Шутки свои оставь для других! И для другого места!

Двутельный открыл было рот, но ничего не ответил. У него и тогда, за обедом, было предчувствие, что Илье Петровичу его разговоры с Машей не понравятся. Но чтобы генерал вызывал из-за этого! И потом – кто он, с его годами, бывшими женами, детьми, и кто – Маша? Да и разговоры были совершенно невинны. Нет, двутельный не был равнодушен к Машиной молодости и красоте, но то было чувством эстетическим, так любуются картиной, не более того.

– Так я… – присаживаясь на краешек стула, двутельный прокашлялся. – Рассказывал истории. Из адвокатской практики. Про… Помните, я вам рассказывал, как…

– Помню! – Илья Петрович хлопнул ладонью по столу и поднялся.

Двутельный дернулся вставать тоже, но был остановлен властным жестом генерала. Тем же самым, которым Илья Петрович останавливал пытавшихся встать гостей за обедом – простертой ладонью, сверху вниз.

– Ты вот скажи… Если не выплачена ссуда на строительство дома и освоение участка, да к тому же невыплативший – злостный должник по годовым взносам, то можно ли члена садового товарищества из товарищества исключить, а дом его и участок, за долги, передать этому самому товариществу? Тем более что участок до сих пор не приватизирован, находится в аренде?

Двутельный почувствовал облегчение. Не в Маше было дело! Не в Маше!

– Тут, Илья Петрович… А-а… Тут, товарищ генерал, надо смотреть уставные документы, ведомости, надо… Да и срок аренды играет роль. – Он поймал недовольный взгляд Ильи Петровича и почувствовал, что отвечать надо по существу. – Можно, товарищ генерал, конечно – можно! – четко выговаривая слова, ответил двутельный. – Кто, позвольте узнать, должник и неплательщик?

– Дударев. – Обойдя стол, встав возле окна, Илья Петрович начал качаться с носка на пятку, с пятки на носок. – Никита Юрьевич… Ничего с ним поделать не могу! И сам с ним говорил, и членов правления посылал, а он все завтраками кормит. Я сказал – смотри! А он… Захар Ионович вчера мне сказал, что из-за его неприватизированного участка нам рощу у Маламахова могут передать тоже только в аренду. А нам она нужна в собственность! Понимаешь?

«Вот это да! – подумал двутельный. – Они ведь друзья! Генерал и сына своего назвал в честь полковника. Столько лет! Ну и ну! Только что он придумывает? Какая роща? Аренда не аренда – все это здесь ни при чем!»

Илья же Петрович смотрел в окно. День был пасмурный. Низкая пелена облаков обещала дождь.

– Так ты понял задачу? – резко обернувшись, спросил Илья Петрович.

– Понял, – двутельный поднялся. – Документики передадите?

– К Шеломову подойди. Я распорядился. Все у него. Он даст тебе. Копии. Мне надо все быстро. Иначе рощу купят другие. Заречные, дипломаты эти. Сегодня и начинай!

– Сегодня и начну! – Двутельный откланялся и вышел.

Так по инициативе Ильи Петровича против Никиты Юрьевича, старинного друга и сослуживца, был выдвинут иск. Полковника, ожидавшего, что дело будет уголовное, о причинении вреда здоровью Алексея Хайванова, поразило то, как хитро извернулся двутельный. На основании полученных у Шеломова копий «документиков» двутельный составил заявление, судья – утверждения полковника, будто суд был подмаслен генералом Кисловским, может, и имели под собой почву, но доказательства где, где они?! – принял дело, и Никита Юрьевич оказался загнанным в угол.