Генеральная проверка - [13]

Июньская жара заливала город. Из сквера напротив офицерского клуба доносился запах цветущих лип. Двое генералов, стоявших на балконе клуба, внимательно следили за идущими вместе партийными лидерами.

Что все это могло означать?

5

— Честно говоря, я не ожидал от вас такого выпада! — неожиданно начал Стамболийский, беря Димитрова под руку. — Никак не ожидал, особенно в такой момент!

— Вы сами вынудили меня к этому, господин Стамболийский.

— Когда я атакую правых, вам следует поддерживать меня, а не нападать. Помогать хотя бы молчанием…

— Господин Стамболийский…

— Вы меня очень и очень обидели…

— А что же нам делать, если вы выступаете против левых?

— Не отрицаю! Выступаю и буду выступать! Но вы должны знать, что я отношусь к вам гораздо лучше, чем к ним! Вы меня понимаете? — Он крепко прижал к себе локоть Димитрова и сменил шаг, чтобы идти с ним в ногу. Потом продолжил: — Гораздо лучше… Понятно? Это факт!

— Мы вам очень благодарны, господин Стамболийский, но пока вы на нас нападаете, они расставляют против нас сети. А вы этого никак не хотите понять!..

— Вы ошибаетесь, Димитров! Ошибаетесь! Сейчас это невозможно. Особенно после их поражения на последних выборах! Это исключено! Они как в рот воды набрали. Разве вы не видите?

— Боюсь, вы заблуждаетесь!

— Нет, нет! Сейчас, после нашего триумфа двадцать второго апреля, это немыслимо! Немыслимо! — Он отпустил руку Димитрова, посмотрел на него искоса и загадочно улыбнулся: — У нас везде есть свои глаза и уши, Георгий! Мы располагаем вполне надежной информацией. Что же касается царька, то он тоже у меня в руках, он совершенно беспомощен… От вас я хочу лишь одного — чтобы вы не критиковали нас…

— Но ваши люди постоянно нападают на нас, господин Стамболийский! И делают это повсюду — и в парламенте, и на местах. Как же мы можем молчать? Ваша «оранжевая гвардия» громит наши клубы, избивает и арестовывает наших товарищей, издевается над ними, а вы хотите, чтобы мы молчали!

— Да, у меня есть сведения о некоторых случаях произвола, но ведь не это главное в наших с вами отношениях, Георгий! Не это!

— Против кого вы выступаете? — повысив голос, прервал его Димитров. — Против кого выступаете? Или уже забыли тюрьму и солдатское восстание восемнадцатого года?

— Я ничего не забыл, мой друг! Но в конце концов, у политики своя логика, свои железные законы, которыми мы не можем и не должны пренебрегать. Вы просто-напросто не понимаете или не хотите понять некоторых вещей, которых требует жизнь. Я уже не раз повторял и готов повторить вновь и вновь, причем совершенно серьезно: если я и уступлю кому-нибудь власть, то уступлю ее вам, коммунистам! Вы мои наследники, вы, слышите! Но ваше время еще не пришло! Вам еще рано!

— Не спешите ли вы с выводами, господин Стамболийский?

— Нет, я реалист. Жизнь научила меня принимать вещи такими, какие они есть. А вот вы, простите, все еще витаете в облаках и слепо следуете разным доктринам. В свое время, когда учился в Германии, я тоже читал кое-что Маркса…

Димитров улыбнулся, но Стамболийский не заметил его улыбки. Ему вдруг захотелось, непонятно почему, похвастаться перед Димитровым своей учебой в Германии, знакомством с трудами Маркса, Гегеля, упомянуть имя Энгельса. Но для этого не было времени, к тому же разговор получился неожиданным и импровизированным, поэтому хвалиться своей эрудицией и начитанностью не стоило.

Димитров твердо стоял на своем:

— У вас теория расходится с практикой. В девятнадцатом году вы подавили забастовку железнодорожников — помните? И хотели, чтобы я поплатился своей головой…

— Помню, но и вы…

— Прошу извинения, — перебил его Димитров. — А сейчас вы предлагаете нам строить социалистическую республику на Бургасских болотах. Как это понимать?

— Забудем прошлое, Димитров, и не будем обращать внимания на каламбуры! Что было, то было! Сейчас вы должны мне помогать. Вы должны идти с нами, в общей упряжке государственной колесницы. А вы вместо этого все время тянете в сторону… Мы с вами служим одному народу, одним молоком вскормлены. Повторяю еще раз: вы мои наследники. После меня некому брать власть, вы ее возьмете! Но не следует спешить, вы ведь знаете пословицу: «Поспешишь — людей насмешишь!» Спешить нельзя! Рано еще вам управлять! Так и знайте!

— Союз между рабочими и крестьянами невозможно создать с помощью дубинок и нагаек, господин Стамболийский! И вся беда в том, что вы не хотите этого понять!

— Преувеличиваете, Димитров! Хватит попрекать меня этими дубинками! И вы, как эти, из правого блока, завели волынку. Довольно уж…

— Я понимаю, вам это неприятно. Но когда мы предложили вооружить наши рабочие отряды, вы нам отказали: всегда, мол, успеется. Райко Даскалов заявил: за двадцать четыре часа вооружу и вас, и весь народ…

— Это верно. И вполне возможно.

— Боюсь только, не было бы поздно, господин Стамболийский! Очень боюсь!

— Как вы злопамятны, Димитров!

— Это принципиальный вопрос, господин премьер! Вы отводите слишком много места сентиментальной стороне, мы же рассматриваем политическую действительность с принципиальной позиции! В политике нет места сентиментальничанью, господин Стамболийский! Вы ведь и сами считаете себя большим реалистом!