Генеральная проверка - [112]

— Вы одобряете то, что происходит в нашем крае?

— Я не знаю, что происходит в вашем крае.

— Мятеж, господин майор! Мятеж! И организаторами этого мятежа выступаете вы — коммунисты и земледельцы! Поэтому я еще раз спрашиваю: как вы относитесь к этому мятежу?

— Я не готов отвечать на этот вопрос по той простой причине, что мои мысли сейчас далеки от того, что происходит в вашем крае. Я не понимаю, чего вы от меня хотите.

— Мы хотим, чтобы вы выступили с открытым письмом к мятежникам и от своего имени заявили, что их карта бита. Мы отпечатаем это письмо и пошлем по назначению.

— Ах, вот в чем дело! А я и не знал…

— Здесь не место шутить, господин майор! Не забывайте, что вы арестованы. Я говорю с вами от имени генерала Русева.

Майор поднес носовой платок к своим губам, чтобы скрыть улыбку, и многозначительно проговорил:

— Вы перепутали адрес, господин полковник!

— Что это значит?

Майор молчал.

— Счастье редко приходит, господин майор! Его величество лично интересуется вами!

— Спасибо его величеству, но я не интересуюсь им.

— Вы что?! — вскочил со стула полковник. — Вы забыли о присяге, которую давали?!

— Как и он забыл о своей. Смерть Стамболийского раз и навсегда решила спор между ним и мной. Не забывайте Радомир, господин полковник! Тогда вы были майором и сорвали свои погоны, чтобы стать полковником.

Пазов вытаращил глаза.

— Каким образом вы стали полковником, господин Пазов? Какой ценой? Возможно, теперь вы станете генералом? А чем будете платить?

Полковник ударил по столу своей саблей, закричал:

— Молчать! Своим поведением, майор Агынский, вы позорите Болгарию!

— История нас рассудит. А сейчас отведите меня к арестованным товарищам. Между прочим, не вы меня арестовали, а люди из окружного управления. Они и будут вести следствие по моему делу. Сообщите об этом генералу Русеву и другому генералу! Пусть они договорятся в конце концов, кто будет командовать этой страной: полиция или армия?!

— Это не ваше дело!

— Мое и всего народа!

— Вы дорого заплатите за это!

— Я уже заплатил смертью Стамболийского! Есть ли что-нибудь дороже?

— Вон, отступник! Уведите его! Таким, как он, нет места в Болгарии!

Двое полицейских вбежали в кабинет, с помощью вестового скрутили майору руки и повели обратно в мужскую гимназию, надев на него наручники.

Полковник Пазов долго не мог прийти в себя. Из всего происшедшего самым неприятным было то, что майор напомнил ему о солдатском вагоне, о том, как он сорвал офицерские погоны в 1918 году. Только за одно это майор заслуживал виселицы!

И пока полковник расхаживал от окна к двери, задыхаясь от гнева и ненависти, зазвонил телефон. Полковник долго раздумывал, брать трубку или не брать. Но в конце концов решился. Откуда-то издалека, со станции Фердинанд, капитан Попов торжественно сообщал, что город очищен от мятежников и что нет никаких признаков сопротивления.

— Ты уверен в этом, капитан? — недоверчиво спросил полковник. — Ты уверен?

— Да, господин полковник, абсолютно уверен!

— Поздравляю тебя! Поздравляю, капитан!

Он положил трубку, не дождавшись традиционного «Рад стараться, господин полковник!», и впервые за этот день весело улыбнулся. Потом снова начал расхаживать от двери к окну… От окна — к двери!

17

…А вереница уходивших из города все тянулась и тянулась через виноградники и кустарник вверх по крутым склонам.

Курьер на белом коне скакал в село Лопушна. Гаврил Генов написал своему старому другу Георгию Дамянову: «Отправляйся в Жеравицу, а не во Врацу! Действуй быстро!»

Они были ровесниками. Вместе учились во врачанской гимназии, вместе изучали марксизм в кружке «Восход». Из одного котла хлебали солдатский суп. По камешку, по кирпичику строили они соточинский и лопушанский партийные клубы. И сейчас шли на бой опять вместе.

Когда курьер прибыл, Лопушанский отряд уже был построен на площади. Ждали только команды, чтобы выступить в направлении Врацы. Над зданием общины развевалось красное знамя, а рядом с ним оранжевое.

«…Я вошел в комнату, где находился телеграфный аппарат, — рассказывает Дамянов, — вынул штепсель из розетки и заявил заведующему, что запрещаю пользоваться аппаратом без моего разрешения. Тот подчинился…»

Именно в это время, когда Дамянов занимался с заведующим аппаратной, ему доложили, что из Фердинанда прибыл курьер.

— Пусть войдет! — сказал Дамянов и продиктовал телеграфисту: — «…Восстание в Лопушне начато. Создан революционный комитет. Объявлена мобилизация. Сделайте то же самое. Обеспечьте охрану границы».

Вошел курьер. Этот чубатый парень был весь в пыли. Он вытянулся по стойке «смирно», как солдат перед своим командиром.

— А-а, Митрушка! — воскликнул Дамянов. — Ты ли это? Тебя сразу и не узнать!

— Я, товарищ Дамянов! Боялся, что вы меня забыли.

— Что ты! Разве можно забыть твой чуб?

— Чуб-то хороший, товарищ Дамянов, а вот дела у нас идут не совсем хорошо. Срочный приказ! Читайте!

Он достал из сумки письмо и подал его Георгию. Дамянов быстро разорвал конверт, увидел подпись Гаврила и сразу прочел две строчки, приписанные карандашом.

— Изменить направление? — приподнял он брови.

— Да, товарищ Дамянов! Наступает рота из Врацы. Нужно ее атаковать.