Генерал Юденич - [4]

Это воззвание было напечатано многими российскими газетами. Его слова будоражили воображение молодёжи, прежде всего той, которая готовилась встать в начинавшейся самостоятельной жизни на военную стезю.

Коллежский советник Юденич-старший оказался среди тех жителей Первопрестольной русской столицы, которые и морально, и материально поддержали Московский славянский комитет, оказавший большую помощь сперва повстанцам Герцеговины и Боснии, а затем и Болгарии, поднявшихся на вооружённое восстание против угнетательницы Турции.

Отец и сын Юденичи, дворяне Российской империи, люди православные по вероисповеданию, не раз слушали выступления руководителей этого комитета купца Пороховщикова и публициста Аксакова. Такие собрания с разрешения московского градоначальника происходили во дворе ресторана «Славянский базар». Там же шла и запись добровольцев для отправки на восставшие против оттоманского ига Балканы.

Николай Юденич был среди тех московских юных дворян, купеческих и мещанских детей, которые не раз опускали свои серебряные рубли и медные пятаки в жестяные кружки сборщиков добровольных пожертвований в пользу южных славян. Это считалось в 70-е годы XIX столетия поступком, достойным уважения окружающих. При этом говорилось:

   — От нас героям восставшей Боснии, на свободу славной Герцоговины...

   — На помощь восставшей под знаменем Святого креста Болгарии, русские и болгары братья в православии...

Московская молодёжь зачитывалась газетными материалами фронтовых корреспондентов. Имя «белого генерала» Скобелева было у всех на слуху. Чего стоили одни его обращения к войскам перед броском через Балканские горы:

«Нам предстоит трудный подвиг, достойный испытанной славы русских знамён: сегодня мы начнём переходить через Балканы с артиллерией без дорог, пробивая себе путь в виду неприятеля через глубокие снеговые сугробы...»

Генерал Михаил Дмитриевич Скобелев стал кумиром русского воинства на долгие годы. Восторгался его личностью и Николай Юденич. Он будет изучать тактическое мастерство военачальника в стенах Николаевской академии Генерального штаба, преподаватели которой в день похорон «белого генерала» положат на его могилу венок, на котором будет лаконичная надпись: «Герою Скобелеву, Суворову равному...»

Выбор Николаем Юденичем полка случайным не был. В конце 1878 года отцовский дом посетил капитан Михаил Зуев, ротный командир лейб-гвардии Литовского полка, возвращавшийся через Москву, где у него проживали родственники, на место службы. Георгиевский кавалер находился на излечении в госпитале Одессы после участия в боях за Дунаем, в Болгарии. Юденич-старший дружил с Зуевым ещё с гимназических лет.

Разговор о Русско-турецкой войне, о том, как шло освобождение Болгарии, состоялся за столом. Николай Юденич молча слушал взрослых. А разговор шёл о боевых делах лейб-гвардии Литовского полка, волей императора Александра II оказавшегося за Дунаем.

   — Скажи, Михаил Николаевич, как наши солдаты шли на войну, чего они от неё желали?

   — Шли, как все, с великой радостью. Шутка ли дело — не просто воевать с турками, как было раньше, а освобождать от них православный народ.

   — У нас в Москве рекруты уезжали, как на праздник. Так их провожали в семьях, на вокзале.

   — И наш эшелон с литовцами на каждой станции встречали хлебом-солью. Да и не только у нас в России. В Румынии, хоть и не было официального разрешения местных властей, всё равно жители были очень радушны.

   — Что же было за Дунаем?

   — Война. Одни переходы и в дождь, и в слякоть чего стоили. Турки в поле выходили редко, всё больше отсиживались в крепостях да за завалами в горах на лесных дорогах.

   — В газетах писалось корреспондентами с войны, что Плевна очень трудно далась нам?

   — Ещё бы, труднее трудного. Редутов у турок было столько, что все подступы к Плевне простреливались не только пушечным огнём, но и ружейным. Было дело — возьмём редут, а он оказывается весь под огнём с соседних.

   — А солдаты-то как себя вели на войне?

   — Тут слов нет: сражались по присяге, держались молодцами. Турки штыкового боя нашего никогда не выдерживали. Как дело доходит до рукопашной — так сразу отступают. Если ваш солдат доблестно бился за Веру, Царя и Отечество, то султанского аскера на смерть за Стамбул было послать не просто.

   — Но турок было не меньше русских. Что же они не держались против нашей армии?

   — Почему не держались? Держались, да ещё как. Одна Плевна чего нам стоила. Только турки всё же сдали. Сколько их в конце войны разбежалось по горным тропам, сами паши султана не знали.

   — Мы много наслышаны о переходе через Балканские горы, особенно через Троянский перевал. Там, как писалось в газетах, гибли целые римские легионы, а турецкие паши искали даже летом обходных путей.

   — Это ещё что. Немецкий фельдмаршал Мольтке недавно сказал, что тот генерал, который вознамерится пройти через Троян, заранее заслуживает имя безрассудного.

   — Ведь это один из самых именитых людей берлинского генералитета?

   — Да, генерал Мольтке — известная личность. Он считает и по сей день, что на Трояне два батальона пехоты смогут задержать наступление целого корпуса. А мы взяли и прошли через этот перевал.