Генерал Юденич - [24]

Полковой командир на ходу отдавал распоряжения озабоченным офицерам:

   — Сройте вон тот холмик перед пулемётной ячейкой — будет мешать обстрелу крайних фанз деревни...

   — Господин поручик, ваш дозор должен быть ещё час назад на месте. Поторопите своих людей...

   — Нет топлива для кухни? Вырубите кусты в лощине, где ручей протекает, — вот вам и дрова, хоть и худые, но жар дадут...

   — Растаскивайте скирды гаоляна на подстилки. Если китайцы будут возмущаться — отправляйте их ко мне...

   — Фельдфебеля с солдатами в тыл, получите ещё патронов про запас...

Осмотрев позицию, полковник Юденич слез с коня у приземистой фанзы, занятой под полковой штаб. Денщик из старослужащих поднёс Николаю Николаевичу эмалированную кружку с горячим чаем:

   — Ваше благородие, чай сегодня с клюковкой.

   — Где клюковку-то ты раздобыл в Маньчжурии, служивый? Это же наша, северная ягода.

   — Сегодня привезли с обозом из Мукдена. Вместе с чаем сушёная ягода в пачках запечатана...

Чай с клюквенным экстрактом мало чем напоминал настоящий чай. Но Юденич знал истинную цену этому фронтовому напитку, который прочно вошёл в быт русской армии. Приказ о строжайшем запрещении пить сырую воду спас в Маньчжурии русскую армию от самого страшного бича всех больших прошлых войн — тифа, «чёрной болезни», которая косила людей лучше, чем пули и снаряды. Поэтому в походных госпиталях впервые раненых оказалось больше, чем тяжелобольных.

Опустошив кружку с кисловатой бурдой, своим видом мало напоминавшей чай, и похвалив напиток, полковник Юденич поговорил с всезнающим денщиком:

   — Что доставили с обозом — сухари или муку?

   — Опять муку. Наша — ржаная.

   — В чём привезли?

   — В кулях. Сухая мука, не подмоченная.

   — Понятно. Значит, дивизия снова переложила свои заботы на полковых хлебопёков. А дрова где взять? Опять печи класть придётся.

   — На дрова можно разобрать скотные дворы и свинарники у деревенских. Они дерево сухое в глину вмазывают для крепости. Лучше таких дров нам здесь не сыскать ничего.

   — Можно-то можно. Тогда опять придут китайцы в слезах, просить будут не разорять их деревню.

   — Мы и так не японцы. Те китайцев ни о чём не спрашивают. Сразу рубят головы нетчикам — вот и весь сказ им.

   — То самураи, а не мы. Нам, православным, так поступать уставом и присягой не велено...

Через двое суток командир 18-го стрелкового доложил в штаб дивизии о том, что его полк обустроил позиции, пополнил запасы провианта и патронов. В донесении Николай Николаевич высказал опасение, что не видит перед собой русской конной разведки.

Из дивизионного штаба успокоительно ответили, что генерал Бильдерлинг готовится послать к реке Ляохэ несколько конно-охотничьих команд для ведения разведки, так что незамеченными японцы на фланге появиться не смогут.

Прочитав успокоительное послание, Николай Николаевич (ему уже не раз приходилось читать нечто подобное) опять собрал у себя командиров батальонов и рот. Напомнил всем и каждому об ожидаемой опасности:

   — Смотрите, братцы вы мои, в оба. Японцы только и знают, что теснят нас на север обходными манёврами или их угрозами. Наших конных дозоров впереди нет.

   — А где же передовая линия корпусного боевого охранения, господин полковник?

   — Её нет и скорее всего не успеют выставить.

   — Секреты и часовых выдвигать далеко от позиции?

   — На полверсты, где можно. Сегодня надежда на собственных дозорных, на их зоркий глаз и бдительность. Дай Бог им её.

Глава третья ГЕРОЙ МУКДЕНА. ТЯЖКОЕ БРЕМЯ ОТСТУПЛЕНИЯ

Мукденское сражение началось с того, что армии маршала Ивао Оямы начали наступление на восточном своём крыле. Завязались ожесточённые бои, и главнокомандующий Куропаткин под грохот артиллерийской канонады был вынужден перебросить немалую часть своих резервов на опасный участок.

Японскому командованию это и было только надо. Обычно сдержанный маршал Ояма с нескрываемым удовольствием резюмировал действия противной стороны среди своих штабистов:

   — С армейскими резервами так вольно поступать нельзя, как это делает господин Куропаткин.

   — Почему, ваше светлость?

   — Резервы надо беречь до последнего. Для главного часа в сражении, которое только завязывается.

   — Но ведь у Куропаткина много опытных генералов!

   — Если таковые у него действительно есть, ясно одно — на войне полководец императора России слушает только себя. А это очень опасно.

   — Отчего так считает ваша светлость?

   — Оттого, что на большой войне даже великий полководец всё поле битвы своим оком не охватит.

   — А что же ему делать в таком случае?

   — Уметь смотреть глазами других и доверять им. Насколько это возможно...

Когда неприятельская разведка установила появление на правом фланге фронта большого числа свежих русских батальонов и артиллерийских батарей, в движение пришла бывшая осадная армия генерала Марисуке Ноги. Она двинулась долиной реки Ляохэ в обход западного фланга противника.

Русские немало удивили японское командование, не удосужившись выслать в речную долину хотя бы одну дозорную казачью сотню или выставить казачьи разведывательные дозоры на близлежащих высотах. Тогда бы скрытное обходное движение многих тысяч людей, пусть с небольшими обозами, но с немалым количеством артиллерийских батарей, не осталось бы незамеченным.