Генерал В.А. Сухомлинов. Военный министр эпохи Великой войны - [23]
Первые же боестолкновения показали русским генералам, что предстоит не «карательный поход» в азиатскую страну, а война с перворазрядной державой. Однако причина военного поражения России заключалась не только в массовой апатии населения. Единственной связью с театром боевых действий была одноколейная Транссибирская железная дорога, строительство которой к началу боевых действий еще не было закончено, что создавало очень большие сложности в снабжении дальневосточных войск. Людские ресурсы, боеприпасы, снаряжение и необходимое имущество приходилось везти за 9 тыс. км из Европейской России (при пропускной способности 4–5 пар поездов в сутки воинские эшелоны шли около 50 суток)>147.
В военных действиях в Маньчжурии приняла участие едва ли треть русской сухопутной армии, и материальные ресурсы ее были крайне истощены>148. По свидетельству служившего в Главном штабе в должности начальника оперативного отделения тогда еще полковника Ю.Н. Данилова, в течение всей войны личный состав и материальные средства пополнялись из «частей войск и военных запасов, оставшихся в Европейской России. Опрометчиво выхватывались из этих частей войск офицеры, нижние чины младших сроков службы, разного рода специалисты, более усовершенствованная материальная часть, а из складов – не только базисных и крепостных, но даже войсковых – всякого рода предметы и материалы артиллерийского, интендантского, инженерного и санитарного снабжения»>149.
Верховное командование вооруженными силами Российской империи, продолжая участвовать в русско-японском конфликте, пыталось максимально обеспечить защиту западных рубежей страны. В результате была проведена частичная мобилизация, которая не смогла ни обеспечить военного превосходства над Японией, ни поддержать боевую мощь на западе. В соединении с неразумным управлением военно-морскими резервами и посредственностью военного руководства на Дальнем Востоке все это привело к череде поражений – на реке Ялу, при Ляояне, на Шахэ, при Сандепу и Мукдене.
Если же коснуться военно-морской истории, то она знает немного примеров, подобных сокрушительному разгрому императорского флота в Русско-японскую войну. В водах Тихого океана погибло или было захвачено в плен японцами 69 боевых и вспомогательных судов русского флота. Перестал существовать не только Тихоокеанский, но и Балтийский флот. Оставшиеся на Балтике три броненосца и береговая оборона не могли предотвратить проникновение кораблей противника даже в восточную часть Финского залива, то есть непосредственно к столице империи>150.
Неудачная война в Маньчжурии усиливала проникнувшие во все слои общества недовольство самодержавным правлением. После расстрела 9 января 1905 г. мирной демонстрации в Петербурге протесты стали выливаться в яростные революционные выступления. Волны забастовок охватили заводы, фабрики, шахты; империю сотрясали крестьянские восстания; счет террористическим актам шел на тысячи, а националистические организации готовили вооруженные восстания в целом ряде приграничных областей.
В октябре 1905 г., в разгар первой русской революции, в свет вышел императорский Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка». Этим «крупнейшим историческим актом» было установлено «участие народной массы в управлении страной» путем учреждения первого российского парламента – Государственной думы, и провозглашались гражданские свободы – совести, слова, собраний и союзов>151. Николай II надеялся примирить этой уступкой своих подданных. Однако Манифест от 17 октября не только не охладил революционные страсти, но, напротив, мгновенно их воспламенил.
Командующий Киевским военным округом
Дневник Алексея Николаевича Куропаткина дает нам некоторое представление о том, какие кандидатуры рассматривались на пост командующего Киевским военным округом высшим руководством.
В августе 1903 г., после смотра войск Варшавского военного округа, в личной беседе с военным министром царь отметил, что собирается на место М.И. Драгомирова назначить А.К. Пузыревского – начальника штаба Варшавского военного округа. Надо сказать, что Сухомлинов предполагал именно такой расклад и в личном письме на имя военного министра даже просил разрешения на перевод из Киева. В чем была причина такого решения, сказать трудно, но известно, что после Русско-турецкой войны Владимир Александрович породнился с Пузыревским, женившись на родной сестре его супруги – урожденной баронессе Корф. Возможно, это была личная неприязнь между родственниками и бывшими сослуживцами по штабу войск Петербургского военного округа – доподлинно неизвестно.
«Когда был у государя разговор с Драгомировым об его уходе, – вспоминал Куропаткин, – то он просил о Сухомлинове и высказал государю пожелание, чтобы только не был назначен Пузыревский. На это государь ответил Драгомирову в сильных выражениях, что это его дело»>152. Развивая тему, царь подчеркивал, что варшавский генерал-губернатор М.И. Чертков просил назначить ему в помощники (вместо Пузыревского) Сухомлинова, на что было дано предварительное высочайшее согласие. Когда же военный министр указал на высокие служебные качества Сухомлинова, Николай возразил: «Кому вы это говорите? Я Сухомлинова знаю давно. Он мне читал лекции. Конечно, за ним останется та особая роль, которая ему предназначена на случай войны – быть начальником штаба главнокомандующего Южным фронтом… Будем держать между собою в секрете, что я соглашаюсь на назначение Сухомлинова, только пока в Варшаве Чертков. Затем Сухомлинову надо дать другое назначение»
