Генерал В.А. Сухомлинов. Военный министр эпохи Великой войны - [22]

.

Генерал С.Б. Батюшин, стоявший у истоков создания отечественной разведки, также отмечал, что «кроме официальной тайной разведки штаба Киевского военного округа, таковая велась там еще лично генералом Сухомлиновым по должности начальника штаба Киевского военного округа, помощника командующего войсками и, наконец, командующего войсками этого военного округа, а затем это перешло и на его преемника генерала Иванова»¹⁴⁰. В дальнейшем, когда Сухомлинов возглавил Военное министерство, разведывательные и контрразведывательные отделения как две автономные службы в штабах округов получили свой правовой статус, штатное расписание и финансовое обеспечение. Июнь 1911 г., когда военный министр утвердил два важнейших документа по контрразведке – «Положение о контрразведывательных органах» и «Инструкцию начальникам контрразведывательных органов», стал рубежным для этой службы в целом¹⁴¹.

Нововведением, разнообразившим службу, стали парфорсные охоты по искусственному следу. Сухомлинов ввел их в память своего командования Офицерской кавалерийской школой. Конные выезды по искусственному следу, или так называемые «лисички» (победитель получал приз – золотой жетон в виде лисы), привились и часто устраивались для офицеров Генерального штаба. Производились они весной, летом и осенью. Офицеры, проводившие большую часть служебного времени на «штабном стуле», были рады «провести полдня в поле и в движении вместо сидения в душной канцелярии»¹⁴². Иногда воображаемые охоты заканчивались решением тактических задач, и тогда «летучей проверке» подвергались знания и умения офицеров со стороны командующего.

Вообще Сухомлинов уделял особое внимание вопросу быта подчиненных. Например, ввиду отсутствия Собрания офицеров Генерального штаба в Киеве он предоставлял в распоряжение офицеров свой служебный кабинет, который одновременно являлся залом заседания окружного военного совета. В своей квартире чета Сухомлиновых устраивала танцевальные и музыкальные вечера, здесь же устраивались проводы и чествования офицеров Генерального штаба, а на Рождество устраивались елки для детей. Все эти нововведения прочно укоренились и, таким образом, способствовали сближению офицеров и их семей.

С 20 августа по 9 сентября 1902 г. Владимир Александрович находился на больших маневрах под Курском в присутствии императора. В учениях приняли участие войска Киевского, Одесского (частично Виленского) и Московского военных округов, объединенные в две сводные армии – Южную и Московскую. В этих крупнейших для начала XX в. войсковых учениях Сухомлинов исполнял обязанности начальника штаба Южной армии, которой командовал военный министр генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин. При высокой работоспособности киевского штаба, организованного образцово, учения прошли успешно. Только своевременное вмешательство императора не позволило южным «разгромить» Московскую армию, возглавляемую великим князем Сергеем Александровичем, одержав, таким образом, окончательную победу. Но подобная ситуация была категорически недопустима по соображениям политкорректности и дворцового этикета¹⁴³. Действия Южной армии заслужили одобрения военного министра и многочисленной свиты императора. За маневры под Курском Сухомлинов 4 и 5 сентября удостоился высочайшей благодарности.

Формирование всех отделений штаба и обоза явилось своего рода пробной мобилизацией будущего штаба на случай войны. В то время ни у кого и в мыслях не было, что спустя всего полтора года многим из маневрировавших частей и, в частности, командующему Южной армией предстоит тяжелый боевой поход на Дальний Восток.

Русско-японская война 1904–1905 гг. и ее последствия

В 1904 г. Россия вновь находилась в состоянии войны. Теперь ее противником была императорская Япония. Известно, что с началом Русско-японской войны 1904–1905 гг. генерал от инфантерии генерал-адъютант А.Н. Куропаткин, назначенный командующим Маньчжурской армией, направил Сухомлинову телеграмму с предложением принять должность его начальника штаба¹⁴⁴. Сухомлинов ответил категорическим отказом, мотивируя свою позицию слабостью представления о «предстоящем театре войны» и отсутствием соответствующей подготовки «именно к этой должности»¹⁴⁵.

Исторический опыт свидетельствует, что эта война со всех точек зрения была для России сплошной катастрофой. Для японцев цель войны – изгнание русских из Кореи и Маньчжурии – была вопросом национального престижа, что пробудило массовый энтузиазм всего населения островов. Для России же это была война, которая велась неведомо где, в местах с дикими для русского уха названиями. Японцев в прессе продолжали называть «косорылыми», «макаками» и лениво ждали побед.

Когда в присутствии великого князя Николая Николаевича – будущего Главнокомандующего русскими армиями в Первой мировой войне – кем-то было высказано пожелание, чтобы он возглавил войска, князь пренебрежительно ответил, что не имеет никакой охоты сражаться «с этими япошками». И только проницательный генерал М.И. Драгомиров заметил: «Японцы – макаки, да мы-то кое-каки» – горько-ироничная поговорка, которая позднее получила распространение в русской армии