«Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи - [102]

– Некогда! – коротко бросил Туташхиа, проворачивая барабан трофейного револьвера. – Дело надо доделать. Лев! Мы сейчас мертвых спрячем и зайдем внутрь. Ты за моей спиной стой и скажи этим… баранам, чтобы они руки подняли и за оружие не хватались. И вот еще, револьвер возьми.

– А ты как же? Их всего-то два, револьвера-то! – сконфуженно пробормотал Троцкий, принимая оружие из рук абрека.

– У меня кинжал есть и плеть, – усмехнулся Туташхиа. – Мне хватит. Да и им, пожалуй, тоже. А теперь – взведи курок и пошли.

Продолжая улыбаться, горец щелкнул кинжалом об устье ножен и первым вошел в дом.

– Сидеть! Сидеть, ублюдки! – поводя дулом револьвера по сторонам, проорал Троцкий капралу и его товарищу, донельзя удивленным его возвращению с оружием в руках. Впрочем, через мгновение, когда из-за спины Троцкого, поигрывая оружейной сталью, вышли еще двое незнакомцев, их удивление стало еще больше.

– Даже не думай! – продолжал орать Лев, выплескивая с криком свой испуг. – Руки! Руки вверх поднимай! И ты тоже! Да задери же ты руки, черт тебя побери!

– Все, Лев, можешь не кричать, ты их и так запугал до полусмерти, – ухмыльнулся абрек, вынимая оружие из кобур полицейских. – Ты лучше спроси, где наш капитан сидит, где ключи от камеры хранятся, когда смена придет…

Троцкий, запинаясь от волнения, сбивчиво перевел заданные Туташхиа вопросы, но полицейские, то ли храня верность присяге, то ли просто онемев от страха, молчали.

– Храбрые люди в тутошней полиции работают, – весело удивился Туташхиа. – Нико! Застрели одного из них, может, второй разговорчивей станет.

– Какого из них, Дато?

– Того, что пожирней и с нашивками на рукаве… – начал абрек, но договорить не успел. Сухой грохот револьверного выстрела прокатился по комнате, и капрал рухнул, заливая столешницу кровью из простреленной головы.

– Поторопился ты, Нико, – укоризненно покачал головою Туташхиа. – Я хотел сказать, чтобы ты этого, – он ткнул стволом в мертвого капрала, – живым оставил. Ну, ничего, – абрек с веселой злостью посмотрел на скрючившегося от страха полицейского, – нам этот все расскажет. Если жить хочет. Лев, что я сказал – ему переведи.

Услышав, что хладнокровным убийцам нужен только русский капитан, полицейский облегченно всхлипнул и, с трудом сдерживая рвотные позывы, трясущимися руками отстегнул от пояса мертвого начальника связку с ключами. Передав ключи Туташхиа, он засеменил впереди абрека, указывая путь к камере.

– Я, как пальбу в околотке услыхал, так сразу и подумал – Дато пришел! – радостно улыбнулся горцу Арсенин, выходя из камеры. – Если стоит дилемма, кто выиграет забег: четверо вооруженных полицейских или Дато с голыми руками, вывод однозначен – полицейским ничего не светит. Вот только комендант теперь расстроится… Он так хотел повенчать меня с конопляной тетушкой, а теперь свадьба отменяется!

– Батоно капитан! А про какую женщину вы сейчас говорили? – удивленно пробормотал абрек, вертя головой по сторонам. – Тут никакая дилемма не стояла, только я…

– Дилемма – это не женщина, Дато. Дилемма – это выбор, и выбор этот в твою пользу.

Довольно улыбаясь в бороду, Туташхиа молча пожал руку Арсенину и, втолкнув полицейского в освободившуюся камеру, навскидку выстрелил ему в затылок.

– А это-то зачем? – удивился капитан, с некоторым содроганием переводя взгляд с лужи крови, вытекающей из-под трупа, на убийцу и обратно. – Можно ж просто – связать да запереть…

– Пойдемте, батоно капитан, – Туташхиа потянул Арсенина за рукав. – Я вам по дороге все объясню.

– Та-а-ак, здесь еще и Троцкий на пару с Корено пребывать изволят, да не просто так, а в компании еще одного трупа, – протянул Арсенин, войдя в помещение караулки. – И почему я почти не удивлен? Дато! Надеюсь, теперь ты мне объяснишь, к чему все эти убийства?

– Иначе нельзя, батоно капитан. – Туташхиа, достав из ружейной пирамиды одну из винтовок, придирчиво озирал состояние ствола и магазинной коробки. – Мы пока за вами шли, кроме этих, еще двоих…

Скрип открывающейся входной двери прервал рассказ горца. Абрек кинул быстрый взгляд на вход. Увидев двоих стоящих поперек прохода и ошарашенно наблюдающих за непрошенными гостями полицейских, горец уронил винтовку на пол и, выхватив револьвер, дважды выстрелил.

– Теперь уже четверых, – невозмутимо продолжил рассказ абрек, но тут же осекся и, ненадолго задумавшись, начал размышлять вслух. – А ведь караульные по улице втроем ходят…

Не закончив развивать свою мысль, Дато выскочил за дверь, а через несколько мгновений ночную тишину улицы разорвал револьверный выстрел.

– Ай, шени деда, – проворчал Туташхиа, возвращаясь в комнату. – Нормально объясниться с хорошим человеком не дают, со счета сбивают. Неправильно я говорил, батоно капитан: не четверых – пятерых. Такое дело, Всеслав Романович, кроме того, что в камере лежит, мы ровным счетом шестерых полицейских пристрелили. И седьмого никак живым оставлять нельзя было, он бы все рассказал.

– И то верно, господин капитан, – слегка подрагивающим голосом поддержал друга Троцкий. – Англичане после сегодняшней ночи наверняка нашим жесткий расспрос устроят, но доказать ничего не смогут. Мне и самому все против сердца, но если полицейских в живых оставлять, неприятностей у экипажа не в пример больше будет. Тот, который Дато за вами в камеру вел, уже обманул нас – он говорил, сюда раньше чем через три часа никто не придет…