Генерал медицинской службы - [12]

Фабрика микробов профессора Блюменталя начиналась на огромном пустыре за городом. Она представляла собой несколько невзрачных с виду зданий, выложенных из серого камня, и площадок, где продолжалось строительство новых корпусов. Весь этот комплекс окружала высокая изгородь из колючей проволоки в несколько рядов, за ней высился тесовый забор, в котором нельзя было отыскать ни единой щели: постороннему глазу тут делать нечего… По углам пустыря, ощетинившись пулеметными стволами, маячили сторожевые вышки.

Рейхсарцтефюрер Блюменталь привык брать быка за рога. На этот раз «быком» оказался профессор Гейман. Как только они въехали на территорию института, Блюменталь в сопровождении дежурного повел его за собой. В старом двухэтажном здании им подали специальную одежду, маски, резиновые сапоги. Проходя по лабораторным отсекам, Гейман не без зависти отметил, с каким почтением поднимались из-за столов многочисленные сотрудники при виде всесильного рейхсарцтефюрера. С завистливым чувством он обозревал новейшее оборудование, которое демонстрировал Блюменталь. Нигде подолгу не задерживались. Особенное внимание профессора Геймана привлекали внушительные шкафы-термостаты. Они, казалось, весело подмигивали сигнальными лампочками: это, мол, не в твоем берлинском курятнике! В термостатах выращивались микробы. Получение биологических средств в больших количествах обычно не составляет особого труда, особенно в случае с чумными бактериями, но здесь — и Гейман это понимал — все было подчинено не просто быстроте, а сверхбыстроте.

Блюменталь давал пояснения:

— Для поточной культивации микробов, которая обеспечила бы необходимую в них потребность, у нас имеется все. И не за горами дни, дорогой коллега, когда мы получим культуру чумных возбудителей в огромнейших количествах.

Гейман, удивленный открывшимся ему великолепием, только кивал.

Спустились в подвал.

— Здесь у нас вивариум, — тоном заправского гида продолжал рейхсарцтефюрер. — Несколько тысяч крыс нашпигованы чумоносящими блохами. Но… — он озабоченно окинул взглядом помещение вивариума, загроможденного клетками, в которых кишели крысы, — я начинаю сомневаться, дорогой Гейман: достаточно ли эффективен такой способ заражения? Хотел бы знать ваше мнение. Ведь нападение с чумными крысами осуществить в крупных масштабах невозможно, к тому же такой способ грозит неконтролируемой эпидемией, а это крайне нежелательно… По-моему, передача чумы воздушным путем вернее. Притом, будет вызвана не бубонная, а легочная форма чумы — очень страшная форма заболевания. Да и масштабы!..

Гейман, до этого внимательно слушавший, энергично заговорил:

— Вполне согласен с вами, господин рейхсарцтефюрер. Главное преимущество легочной формы — исключительно высокая контагиозность. Но и в этом случае передача инфекции усложнена…

— Вот именно! — Блюменталь был доволен собеседником. — Легочную форму чумы можно с успехом распространить в нужных масштабах аэрозольным[9] способом.

Он хотел что-то добавить, но Гейман опередил:

— Учтите, господин рейхсарцтефюрер, что солнечный свет, особенно ультрафиолетовые лучи, быстро обезвреживает бактерии, находящиеся в аэрозольном состоянии…

— Это учтено, — кивнул Блюменталь. — Ночь!.. Именно ночь должна стать нашим союзником. Если бы можно было раздвинуть рамки времени!.. Мы провели бы серию исследований, чтобы добиться повышенной устойчивости чумных бактерий к ультрафиолетовым лучам. Но меня и так все время подгоняет рейхсмаршал Геринг…

Автоматический бесшумный подъемник доставил их на второй этаж. Они очутились в довольно вместительной комнате, облицованной плитами мягких тонов. В углу за столом, низко склонившись над микроскопом, сидел Ганс Штаркер. Он быстро поднялся, отодвинул круглый вращающийся табурет и поклонился бывшему учителю.

Гейман улыбнулся.

— Здесь, — сказал Блюменталь, — святая святых! — Тут мы выводим культуру чумного микроба штамма РС. И знаете, с чьей помощью? — хитро взглянул он на гостя.

— С его? — кивнул Гейман в сторону Ганса.

— Да, да! С вашим учеником!

— Нет, каков, а? — восхищенно воскликнул Гейман, явно желая подчеркнуть свою доброжелательность к молодому ученому.

— Мы с доктором Штаркером продолжаем опыты, которые я начал еще в Берлине: изменяем, вернее, повышаем вирулентность чумного микроба. И вашими молитвами, кстати! — Он многозначительно взглянул на Геймана. — Помните, в свое время вы настойчиво предлагали искусственно получать чумные бактерии сильнейшей вирулентности. Вот этим-то мы и занимаемся сейчас.

Гейман был явно польщен. А рейхсарцтефюрер воодушевился, любовно оглядывая опытный стол:

— Мы уже получаем такие агрессивные виды бактерий, каких нет в природе. Они идеальны для целей бактериологической войны.

Чувствуя на себе взгляд Геймана, Блюменталь продолжал почти в экстазе:

— Нужно создать такие условия, при которых каждый стакан выпитой воды, каждый кубический метр вдыхаемого воздуха непременно заражал бы человека! В конечном счете это зависит от количества заражающего вещества. Приходится считаться с такими обстоятельствами, как чрезмерное рассеивание бактерий во внешней среде и необходимость их массового производства. Мы стремимся получить бактерии наибольшей вирулентности, чтобы даже наименьшее их количество давало ожидаемый военный эффект.