Генерал «красной армии» - [69]
Когда «Ювентус» сравнял счет, нам стало плохо. Мы подошли к левому дальнему углу, где находились еще какие-то «красные», и в нашу сторону тут же полетели снаряды из сектора за воротами. Какой-то обезьянник, а не футбольный стадион! Тем не менее мы продолжали провоцировать их по пьяни, не сознавая опасности.
Игра закончилась [187]. Хотя я был никакой, но все-таки сообразил, что сразу выходить нельзя, и удержал остальных. Мы прошли на другой конец трибуны и покинули ее, избежав нападения из засады. Однако снаружи было просто страшно. Итальянцы — подонки: они запросто могут порезать. Основную массу фанатов «Юнайтед» продержали какое-то время на стадионе, а когда выпустили, солидный моб наших парней отправился на поиски приключений. Ну а мы вышли раньше, вместе с итальянцами, и ничего не видели. Потом нам рассказали, что наши встретили в центре города каких-то местных, навтыкали им, дошли до вокзала, обнаружили основные силы итальяшек и отметелили их по полной.
Мой совет: никогда не приезжайте в Турин и не бродите по городу вечером до или после матча. Приезжайте толпой и держитесь друг друга, потому что любой человек на скутере — потенциальный шпион. Турин — очень опасное место, как и все крупные итальянские города. Обстановка только ухудшается с течением времени. Здесь всегда нужно быть начеку.
Поскольку меня в «фирме» все слушались, приходилось постоянно отвечать на одни и те же вопросы: «Что делать?», «Куда идти?», «Что дальше?». В такой ситуации ты все время находишься под прессом, из-за чего иногда принимаешь неверные решения. Выездная игра на Кубок лиги с «Тоттенхэмом», состоявшаяся в середине недели в марте 1985 года, привела к одной из самых страшных битв в моей жизни. Поскольку был вечер среды, из Манчестера приехало гораздо меньше народа, чем обычно, но в данном отношении нас неожиданно поддержали сами кокни. После матча моб «Юнайтед» в количестве 150 человек (весьма небольшой по тогдашним меркам) едва успел пересечь перекресток, как началась махаловка. Любовь к дракам привлекала к нам всеобщее внимание, и «жиды» [188] начали подбираться издалека — за сотни метров. Когда расстояние сократилось до пятидесяти шагов, число наших бойцов уменьшилось примерно до сорока, остальные просто растворились в ночи. Сближение противников еще не переросло в массовое побоище, но некоторые из «красных» уже догадались, что нам грозит.
Рядом со мной оказались молодые парни — Роберт из Пекхэма со своим братом и еще кто-то. «Шпоры» наступали спереди, сбоку и сзади. Идти дальше не было смысла. Они вылезали из-за каждого угла, и, хотя мне приходилось драться с ними раньше, я подумал, что пришла моя смерть, и приказал всем остановиться.
Мы встали спиной к стене, чтобы нас не могли окружить полностью. Однако «шпорам» было достаточно и трех направлений для удара. Чтобы сдержать приближающуюся толпу, копы пытались рассечь ее на части, но большинству кокни все равно удалось прорваться и наброситься на нас. Сорока парням «Юнайтед» пришлось биться на пятачке шириной в 5 метров. При этом я чувствовал, что за моей спиной пряталась парочка совсем еще зеленых юнцов, которые в ужасе хватались за куртку. «Шпоры» продолжали нападать на нас с разных сторон, а эти идиоты болтались вокруг меня, как живые щиты. Я наносил удар за ударом, пока руки не налились свинцом, но не мог сдвинуться с места, потому что салаги вцепились в меня мертвой хваткой, продолжая орать: — О’Нил! О’Нил!
В итоге я пропустил такое количество ударов, что и не сосчитать, превратившись в измочаленную боксерскую грушу. Какой-то бешеный «жид» с ходу огрел меня три или четыре раза, а затем еще и добавил ногой с прыжка. Моя башка поплыла, но руки продолжали вращаться, как части молотилки. От отчаянного страха двое дурачков разорвали мою куртку от ворота до пояса. Копы явно не усердствовали.
Мы дрались довольно долго, но с небольшой помощью полиции все-таки выскользнули из тисков и устремились вперед. Я вел парней к переулку, чтобы оказаться подальше от магистралей, однако вскоре на нашем пути возникла группа чернокожих. Ничего себе! Мы только что вырвались из ада и снова угодили в самое пекло! Они сразу перешли в наступление, вынудив нас бежать обратно к главной дороге. Положение ухудшалось с каждой минутой.
В конце концов нам удалось добраться до станции «Тоттенхэм Хэйл» — в синяках, ушибах и ссадинах, но зато всем вместе. Мы знали, что на «Севен Систерз» появляться нельзя — убьют. К счастью, уже виднелся спасительный вход на «Тоттенхэм Хэйл», однако конная полиция, проявив свою извечную тупость, решила преградить нам путь в метро. «Шпоры» продолжали наскакивать со всех сторон (нас сопровождали всего лишь три копа, которым было не по силам сдержать их моб). Некоторые наши парни пролезали под лошадьми, чтобы проникнуть на станцию. Остальным тоже не терпелось убраться с дороги, поэтому они бросались по двое-трое под конское брюхо.
Довольно долго мы торчали на платформе, выдерживая паузу, затем сели в поезд и в итоге доехали до района Кингс-Кросс/Сент-Пэнкрас спустя несколько часов после матча. Нашей следующей целью был поезд до Манчестера в 00.30. Мы надеялись, что мучения на этом закончатся, но вскоре снова наткнулись на «шпор» позади пожарной части на Юстоне. Они выскочили на нас с палками из боковой улочки, так как хорошо знали о том, что парни «Юнайтед» появятся здесь в любом случае. Поначалу мы пытались отбиваться, но потом просто побежали на вокзал, где было гораздо больше копов, чем снаружи. Ну и ночка выдалась! Поэтому, если вам будут вешать лапшу на уши, что нам никогда серьезно не доставалось, лучше поверьте мне в данном вопросе. Еще как попадало, и не раз. Ну, и что с того?
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.