Генерал коммуны. Садыя - [9]
Но скот кормить все же надо… Мокей не раз потом наблюдал, как поздним вечером по проулку колхозники везли солому от колхозного омета. Весь выгон был изрезан следами салазок. Жена посылала к омету и его… «Небось Тихон Демкин не теряется, каждую ночь ездит…» — «Дура ты этакая, — скажет Мокей, — заладила, Тихон да Тихон… Пусть моя корова сдохнет, а на колхозное добро руки не подниму».
«Но солома другое дело… — сам себе говорил Мокей. — То по необходимости, да неразумности… председателя. А Остроухов — это особая статья. На семенное да артельное зерно посягнуть!»
— Вор он, да и только! — заключил Зябликов.
Оказавшись возле плетня своего сада, Мокей нашел потайной лаз и через сад поплелся к дому. Жена возилась на крыльце.
— Выпил небось, старый, — на всякий случай напустилась она. — Как не стыдно, уж прямо с утра…
— Сама ты выпила, — обиделся Мокей. — Балабонишь, а у меня, может, и росинки во рту не было… — Мокей махнул рукой и вышел за калитку. Здесь он, стукнув палкой о твердую землю, воскликнул: «Эх, и много подлых на земле! Ну а нас, честных, разве мало?» — спросил он тут же. И решительно пошел к правлению.
— Мокей, ты куда? — выскочила вслед за ним жена.
Мокей не обернулся.
9
Встреча с Мокеем не предвещала Остроухову ничего хорошего, и он в сердцах сплюнул, проклиная оставшегося позади одноногого пасечника.
Вторая встреча, уже в селе, где остановился Остроухое, чтобы поправить мешки, была не столь неприятна… Статная бабенка, оказавшись возле мотоцикла, скосила на механика подрисованный глаз и насмешливо спросила:
— Что, Ленька, пропал… Аль другую нашел?
Это была всем на селе известная Хорька. Бабы ее побаивались, считали беспутной: «И водку хлещет, и мужика, если приглянется, не упустит». Носила Хорька раньше очки — слабая была с детства на глаза, да в последнее время обходилась без них — портили лицо.
Чего не бывало с Хорькой: и за волосы таскали, и лицо обдирали, и раз чуть в колодце не утопили из ревности (Лушка Петрова прихватила с мужем), но и живуча — походит в синяках и снова, глядишь, живая и веселая.
— Ладно уж. Тоже мне хороша… — сердито отозвался на слова Хорьки Остроухов. — Видели тебя в огороде с Маркеловым Алешкой.
— Кто видел? — сощурилась Хорька. — А впрочем, наплевать… В район я… за цыплятами ездила.
— За цыплятами? — не поверил Остроухов.
Хорька была птичницей. На другой работе никто с ней не уживался, а здесь напарницей была Аграфена — одинокая женщина, муж которой погиб на фронте, а дети подросли и разлетелись кто куда. Хорькина распущенность Аграфену не пугала. Только и скажет: «Зря ты, Хорька, нехорошо живешь. Иль так тебе легче?»
Если Хорька в настроении, то отшутится:
— Что ж мне, засыхать прикажешь?
— Как-никак, грамотная, в школу ходила… — усовещала Аграфена.
— Нехорошо живу, верно… А если ее, любви, нет и не будет никогда? А мне вон тридцать… Тетенька, время уходит.
Никому не нужна Хорька… Чего ж дорожиться? — бросала Хорька и бралась за вилы. Работала она с охотой, хорошо. Движения быстрые, ловкие.
— Я не против любви, — сказала как-то Хорька, облокотясь на вилы. — Да где ее взять, эту любовь… А так, я не хуже их, тетка Аграфена, понимаю, что к чему. Дурная я бываю, когда выпью. Не терплю нашего брата — баб. Боятся меня: как бы счастьюшко их плоскодонное не разрушила… Где любовь, а не жадность бабья, там отбить и захочешь, да… а от этих, сквалыжных, мужики сами бегут…
Неодобрительно покачивала головой Аграфена.
— Оно-то да… Умная ты девка, разумная… Ну зачем тебе Остроухов? Веретено он — прыг да скок…
С Остроуховым Хорька давно зналась. Встречалась, чтобы как-то убить время.
Механик наклонился к Хорьке:
— К вечеру загляну.
Она сняла с головы платочек и модно повязала на шею.
— Ты без шампанского не приходи, — ехидно заметила она. — Доходы-то у тебя небось из зыбинских амбаров?
Остроухов зло сверкнул глазами и, показав во рту вставной металлический зуб, процедил:
— Тебе-то что? Твое дело пить…
— И верно, не мое, — хитро сощурилась Хорька, — только я думаю, что из зыбинских амбаров. Смотри, посадят, — небрежно бросила она.
Мотоцикл рванулся с силой вперед. Хорька отшатнулась, затем медленно, не оглядываясь, пошла к курятнику.
…Вечером механик постучал в окно Хорькиного дома. Он был уже порядочно пьян и с места в карьер начал философствовать о смысле жизни, рассуждать о том, какой он умный человек.
Хорька собирала на стол угощение, грызла яблоко и лениво слушала сбивчивую речь.
— Жизнь, Хорька, только тогда стоит свеч, — поучал, развалившись на диванчике, Остроухов, — когда плюешь на все и всех. Жизнь нужно делать для себя одного. Каждый живет не так, как хочет, а как его жизнь спеленает. Что, не так?
— Затвердила сорока Якова — одно про всякого. Слыхала уже это, — с досадою заметила Хорька. — Лучше пей да помалкивай.
Остроухов и сам чувствовал, что стал повторяться. Как выпьет, так и долдонит про деньги, про личную жизнь, в которой главное — бабы да жратва.
— Пей, говоришь? А что пить-то, самогон? — насмешливо спросил он.
— А что еще! Коньяков не наворовала для тебя. Не умею и не хочу.
— Ты, знаешь, поосторожней, — окрысился механик, однако же достал из бокового кармана кожаной куртки бутылку коньяку.
В романе «Генерал коммуны» писателя Евгения Белянкина по-прежнему волнуют вопросы общественного долга и гражданской смелости. Герои романа — агроном Сергей Русаков, человек твердого и решительного характера. Большое внимание писатель уделяет теме преемственности поколений. Жизненный подвиг отца Русаковых находит свое продолжение в делах его сыновей — Сергея и Ивана Русаковых.
В свое время журнал «Молодой коммунист» писал о романе «Садыя», как о романе, полном поисков и трудовых дерзаний нефтяников Альметьевска, а героиню его — секретаря горкома Садыю Бадыгову — журнал назвал прямой наследницей сейфуллинской коммунарки.
Новый остросюжетный роман Евгения Белянкина, лауреата премии «Золотой венец границы», автора таких романов, как «Застава», «Девятый вал», «Оборона Севастополя», «Империя контрабандистов», «Схватка у Красных камней», повествует о жизни суворовцев. Мальчишки с красными лампасами, мечтающие стать офицерами. Сколько бурлит энергии, присущей этому возрасту. Сколько романтики и безрассудства… Автор нарисовал увлекательную картину жизни подростков с их порой авантюрной психологией и жаждой дружбы. Но вот суворовское училище и курсантские годы позади.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.