Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории Белого движения на Юге России - [47]

Затем появляются более позитивные отзывы о красных как армии. О командующем И. Л. Сорокине сказано: «очень деятельный и молодец». Эрдели критикует тактику деникинского штаба, ставящего перед частями только задачу рассеивания противника. Эрдели пишет 10 июля 1918 года: «Оставили красных под Тимашевской и теперь платим за это». Бой с красными 15 июля показал их возросшую стойкость и выучку. 17 июля он в разговоре по телефону с Романовским пытался убедить начальника штаба в изменении приказа: «Опять они повторяют прежнюю ошибку – растягиваются по линии железной дороги и дают инициативу Сорокину, который сегодня вторично перешел в большое наступление». А надо было одним кулаком двинуть по Сорокину, считал Эрдели[226]. Запись от 20 июля говорит определенно, что Красная армия переигрывает генералов:

«У них [большевиков. – О. М.] появилось такое умение руководства и такое количество патронов и снарядов, что мы начали подозревать, нет ли здесь немецкой руки. Деникин с Романовским упорствуют на каких-то неподвижных формах действий, а выходит неважно»[227].

Эрдели хочет ехать в штаб, объясниться. Деникин возражает.

С главнокомандующим у Эрдели были сложные отношения. Местами они довольно близкие, товарищеские. Деникин с женой запросто бывает в доме Мары Свербеевой, ездит обедать в полк Эрдели, когда тот стоит в Егорлыкской. Но в дневнике уже весной 1918 года мы находим критику манеры руководства нового командующего:

«Недоволен я управлением Деникина с Романовским, при Корнилове было гораздо талантливее и определеннее, а теперь грубости больше, а талантливости меньше»[228].

Эрдели пишет, что Деникин ничего не смыслит в управлении конницей, даром ее треплет без надобности. Он собирался крупно поговорить по этому поводу с Деникиным и Романовским. 21 апреля 1918 года отряды стали в Среднем Егорлыке, походный атаман П. Х. Попов зовет их идти в Новочеркасск. Они находятся под угрозой окружения с юга и востока, а Деникин все упрямится и никуда не двигается. Такое разделение сил Эрдели не одобряет и заключает: «Деникин показывает себя грубым хамом, малокультурным и эгоистичным до крайности, это не отнимает от него боевых способностей, но как далек он от Корнилова – небо и земля». Вскоре новая запись об отношениях с Антоном Ивановичем:

«С Деникиным мы поладили, [но] я упорно не желаю признавать его грубость и хамство, а на вежливое и хорошее обращение отзываюсь вполне охотно. Ну вчера он как-то помягче был и немного сконфуженный. Мне этого конфуза совершенно достаточно, и потому вчера было ладно. Ну да я вчера столько сделал для отряда, что большая доля захваченного и успеха ложится на нас»[229].

Речь идет о том, что кавалерия Эрдели захватила эшелон на станции Сосыка. Из большевистских воспоминаний известно, что там были ценности, которые большевики пытались вывезти из Ростова.

Постепенно в его записках оформляется противопоставление старого и нового командования: «Корнилову подчинялся с радостью, а Деникин всегда во всех сомневается, не верю я ему».

Образ главнокомандующего, восстающий из эрделиевских «листков», находится в диссонансе с большей частью эмигрантской литературы, носящей ретроспективный характер. Эрдели неоднократно писал о бестактном поведении Деникина и его «легкомысленного» штаба, особенно генерала Романовского. Особенно он критиковал обычай Деникина слать командирам корпусов и дивизий записки частного характера «с глупостями».

Когда Эрдели в результате вполне успешного боя все же так и не взял станцию Торговую, Деникин прислал ему короткую записку, как всегда не разобравшись, замечает Эрдели. И он ответил тем же. Потом, правда, они помирились. «Странный человек», – бросил он напоследок.

Эту манеру Деникина управлять не официальными приказами, а написанными лично записками конфиденциального характера можно объяснить самим коренным принципом Добровольческой армии – подчинение на основе соглашения, в силу чего командующий не чувствовал себя вправе отдать полноценный приказ, как в прежнее время. Деникин, видимо, не чувствовал себя в полной мере легитимным командиром. Судя по всему, культа официального командования, столь важного для сплочения армии, не было. Демонизация фигуры ближайшего сотрудника Деникина генерала И. П. Романовского также свидетельствует о проблемах с авторитетом главнокомандующего[230].

Антон Иванович отвергал попытки генералов – адресатов этих записок объясниться лично, заявляя, что командирам частей место на фронте, а не в штабе. Эрдели считал, что Деникин сомневается в своих подчиненных, в их способностях, исполнительности и степени лояльности к нему. Такое отношение вызывало ответное недоверие к главнокомандующему. Генерал Эрдели заключал: не споюсь я с ним никогда – не люблю[231].

В дневниках И. Г. Эрдели указывается на тактические просчеты А. И. Деникина[232]. Критика не лишена оснований: командование то слишком точно следует принципам традиционной войны, то будто напрочь забывает, чему учили в академии и военном училище. В эмиграции, обдумывая причины поражения, участники Белого движения высказывались в том же ключе