Генерал-фельдмаршал Голицын - [119]
— Драгуны! Так их мать… В палаши!
Протрубили атаку серебряные горны, и дрогнула полтавская земля: семнадцать драгунских полков Меншикова с пригорка устремились навстречу шведам. Яростная рубка была недолгой, потому как ряды рейтар были уже расстроены огнем, а атака русских драгун летела сверху монолитной стеной. Шведы завернули коней, и пошла уже другая, веселая рубка в преследовании. Увлекшиеся погоней драгуны вырвались было за спину редутов. Но здесь их поджидали сомкнутые колонны шведской пехоты. Русских в упор встретили такие мощные залпы, что сотни лихих драгун свалились со своих коней. Упал и светлейший. Петухов подскакал к нему, когда Меншиков, чертыхаясь, вылезал из-под убитой лошади. Увидев ротмистра, он заорал: «Коня мне!» — петушок послушно отдал командующему своего Воронца. Через минуту Данилыч снова уже мчался перед фронтом своих драгун.
Новую атаку рейтар Петухов, оказавшийся спешившимся, наблюдал уже с вала одного из редутов, куда вскарабкался, чтобы не быть задавленным в кавалерийской рубке.
Здесь Роман нежданно угодил в дружеские объятья Луки Степановича Чирикова.
— Здорово, кавалерия! Давненько не виделись! Видел, видел, как ты спас светлейшего! — рокотал бас Луки Степановича. — А я вот со своими стрелками-белгородцами с вала шведов на выбор бью — целим боле в их офицеров.
— Как передовые-то редуты, держатся? — успел спросить Роман старого знакомца.
— Только что был у меня бригадир Айгустов. Говорит, первые два недостроенных редута шведская пехота взяла штурмом. Так что сейчас на нас пойдут штурмом. Мой редут и есть сейчас первый.
Солдаты-белгородцы дружно обстреливали скачущих назад шведских рейтар. Подобрав фузею убитого гренадера, выстрелил и Петухов — свалил шведского офицера. Лошадь у шведа была обучена — как вкопанная встала возле упавшего хозяина.
— Бери трофей, ротмистр! — крикнул ему Чириков и побежал к пушкам — на редут набегала шведская пехота. Ротмистр кошкой перемахнул через вал, схватил коня под уздцы. И тут услышал слабый стон. Он нагнулся над поверженным шведом и увидел бледное, совсем еще юное безусое лицо. Швед был в беспамятстве. Он поднял бессильное тело, перекинул его яко куль через коня и лихо вскочил в седло. К нему уже бежали шведские гренадеры.
— Доставил пленного офицера! — весело отрапортовал Петухов светлейшему, гарцующему перед строем выстроенных для новой атаки драгун.
— Вдругорядь сегодня отличился, петушок! Хвалю! — Данилыч сегодня был в ударе. — Извини только, братец, коня я тебе вернуть не могу. Подо мной уже и твоего убило! — И светлейший хохотнул с задором, как смеется человек, крепко уверенный в своих силах и везении.
— А тебе, петушок, хватит на сегодня судьбу испытывать! Отправляйся в тыл, к государю, с поручением: скажи, что мы и на редутах побьем шведа. Пусть токмо господин фельдмаршал Шереметев пехоту в помощь приведет. Не то кавалерия уже второй час одна в жестоком огне бьется! — Меншиков весело обернулся к офицерам своего штаба: — А Борис Петрович, почитаю, все еще в шатре утренний кофе пьет!
Офицеры штаба светлейшего расхохотались. Смеялись они дружески, как обычно посмеивались кавалеристы над пехотой, а сейчас особенно, от того, что чувствовали — быть их Данилычу за нынешние подвиги вторым российским фельдмаршалом и сравняться наконец с Шереметевым.
— Да, захвати с собой четырнадцать вражеских знамен и штандартов, отбитых моими драгунами, — добавил Мент шиков. — И не забудь и этого молодца с собой взять, рекомендую: Авраам Иванович Антонов — первым под Полтавой неприятельский стяг взял!
— А что с раненым-то делать? — тихо спросил Петухов.
Меншиков мельком взглянул на бледное лицо шведа, поморщился, словно от зубной боли:
— Сами сюда пожаловали, черти! А вообще жаль мальчишку! Доставь его к моему лекарю. Коль стонет — жить будет!
Странная временная тишина, установившаяся за первыми атаками шведских рейтар, так лихо отбитых драгунами Меншикова, объяснялась недоумением шведского командования: что же делать дале с этими редутами? Эти укрепления в подполье, перед главной позицией русских, противоречили всем правилам тогдашней военной науки. Но самое главное, редуты возникли нежданно, и у шведов для штурма оных не было ни тяжелых пушек, ни штурмовых лестниц. Вот почему Реншильд провел разведку на левом фланге у Яковицкого леса, а король сделал то же самое на правом фланге у Будищенского леса. Командующий же кавалерией генерал Крейц в пятый раз повел в атаку своих рейтар.
Когда Петухов подскакал к Петру, у редутов снова закипела кавалерийская схватка.
— Ты что, не видишь, что швед еще не двинул в атаку свою пехоту?! — Петр рассердился на петушка так, словно перед ним стоял сам Меншиков. — И сокрушить шведских гренадер могут только пушки с валов ретраншемента. Да ладно… — Петр сообразил, что разговаривает с младшим офицером, и махнул рукой: — Скачем сейчас же к светлейшему, по нему дубинка плачет.
Когда царь, разъяренный непослушанием Меншикова, примчался к редутам, Александр Данилович только что вернулся из сечи: одна щека его была поцарапана шведским палашом, треуголка сбита вместе с париком, так что на голове развевались природные кудри. Но Данилыч торжествовал — его драгуны снова отбили рейтар за редуты. Однако, увидев перекошенное в гневе лицо царя, светлейший побелел: судорога на лице Петра Алексеевича была пострашнее удара шведского палаша.
В книге представлен исторические роман С. Десятского, посвящённый времени царствования Петра Великого.
В1730 году Россия была взбудоражена бурными событиями. Умер юный император Пётр II, и престол заняла племянница Петра I, курляндская герцогиня Анна Иоанновна. Пригласив её на царствование, Верховный тайный совет попытался ограничить власть новой императрицы. Но политический эксперимент верховников потерпел неудачу, исход оказался роковым для его инициаторов. По выражению русского историка В. О. Ключевского, «политическая драма князя Голицына, плохо срепетированная и ещё хуже разыгранная, быстро дошла до эпилога».Новый исторический роман Станислава Десятскова переносит читателя в 30—40-е годы XVIII века, когда на российский престол вступила Анна Иоанновна.
В повести рассказывается о последних днях жизни императора, о том, какие интриги, заговоры, измены творились в Зимнем дворце, за дверями покоев, в которых умирал великий преобразователь России.
Роман Станислава Десятникова является трилогией, две первые части которой вышли в Лениздате в 1986 году. В центре повествования - история Северной войны, перипетии сложной дипломатической борьбы, которую вели Петр I и русская дипломатия. На этом фоне автор рассказывает о судьбах двух братьев - Никиты и Романа Корневых.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В романе современного российского писателя Михаила Петрова рассказывается о жизни талантливого полководца и государственного деятеля генерал-фельдмаршала Петра Александровича Румянцева-Задунайского.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Исторический роман известного современного писателя Олега Михайлова рассказывает о герое войны 1812 года фельдмаршале Михаиле Илларионовиче Кутузове.
Новый исторический роман современного писателя Ивана Фирсова посвящен адмиралу Д. Н. Сенявину (1763–1831), выдающемуся русскому флотоводцу, участнику почти всех войн Александровского времени.