Генерал де Голль. Штрихи к политическому портрету - [8]

Сбор налогов уменьшался с каждой неделей. Экспортно-импортные операции сократились более чем на треть. Туризм, обычно бывший одним из самых прибыльных видов предпринимательства, переживал глубокий кризис — число желающих посетить Францию сократилось более чем в четыре раза.

Два с половиной миллиона французов потеряли работу.

В начале тридцатых началось катастрофическое снижение цен на сельскохозяйственную продукцию, особенно на пшеницу и вино — эти традиционные индикаторы благополучия крестьянского производства во Франции.

Вместе с тем становилось очевидным, что Франция оказалась между молотом и наковальней: с одной стороны — Адольф Гитлер, с каждым днем наращивающий мускулы, с другой — вождь всех времен и народов товарищ Сталин, неторопливо собирающий самую мощную армию мира.

На Востоке Европы вожди мирового пролетариата планомерно и решительно готовили экспансию на Запад, цинично выдавая эту затею за «помощь восставшему пролетариату». Каждый политически грамотный гражданин молодой Советской республики твердо знал: пока остались капитализм и социализм, они мирно жить не могут: либо одно, либо другое в конце концов победит; либо по Советской республике будут петь панихиды, либо — по мировому капитализму.

Еще шестого марта 1931 года лидер консервативной партии Англии Болдуин говорил:

«Я не хочу ругать Россию, но я хочу все-таки сказать, что в настоящее время Россия представляет самую большую потенциальную опасность для нашего экономического развития. В России сейчас работают над тем, что они там называют пятилетним планом. Суть плана состоит в том, чтобы в течение пяти лет индустриализовать Россию или, иными словами, снабдить Россию мощным оборудованием, которое позволило бы ей производить товары для экспорта. Оно оплачивает это принудительным трудом для жителей, деньгами, которые она выкачивает из своего населения, и доходами, которые она получает от продажи своего сырья за границей… Кредиты, которыми Россия пользуется у нас, идут на осуществление пятилетнего плана. Это значит, что мы помогаем финансировать то самое оружие, которое затем должно будет поразить нас в сердце. Русские имеют полное право думать, что они устроят мировую революцию, но я не хочу никакой революции в Англии, и потому я имею право принять все те меры, которые могут предупредить ее…»

На Западе, в фашистском рейхе, любимым бестселлером добропорядочного бюргера становилась монография Адольфа Гитлера «Моя борьба», вытеснившая из сознания обывателя Гёте, Шиллера и Гейне, книги которых предавались огню на партийных шабашах.

В «Моей борьбе» бывший ефрейтор декларировал:

«Только во Франции ныне больше чем когда бы то ни было существует единство во взглядах биржи и еврейского биржевого капитала, с одной стороны, и шовинистически настроенных государственных деятелей французской республики — с другой. Это тождество интересов и настроений представляет громаднейшую опасность для Германии. Именно вследствие этого обстоятельства Франция является самым страшным нашим врагом. С одной стороны, французский народ все больше и больше смешивает свою кровь с кровью негров; а с другой, французский народ все теснее и теснее сближается с евреями на основе общего стремления к подчинению себе всего мира. И все это, вместе взятое, превращает Францию в самую большую угрозу для дальнейшего существования белой расы в Европе. Стремление французов привезти негров на Рейн в сердце Европы и тем отравить нашу кровь является выражением садистской, прямо противоестественной мести, которой пылает к нашему народу этот наш исконный враг, полный шовинистских чувств; но и хладнокровно мстительные евреи стремятся к тому же. Им тоже хочется начать свою работу отравления крови белой расы как раз в центре европейского континента. Отсюда они надеются нанести нашей более высокой расе самый верный удар, подорвав основы ее господствующего положения».

Кроме того, твердо (и с удовольствием) следуя духу и букве Рапальского договора, Советский Союз не покладая рук занимался вооружением будущей немецкой армии. Пятнадцатого апреля 1925 года в Липецке был подписан документ об открытии секретной совместной советско-германской авиашколы, в которой бы готовились будущие военные летчики двух стран. Этот документ полностью игнорировал Версальский мирный договор, запрещавший Германии готовить военных летчиков, но это мало интересовало будущих поджигателей войны.

Помимо летчиков в двадцатые — тридцатые годы на территории СССР существовали и другие германские объекты, такие, например, как школа химзащиты под Саратовом и школа по подготовке танкистов в районе Казани…

Полковник де Голль видел надвигающуюся катастрофу, однако его положение в то время не позволяло ему в какой бы то ни было мере влиять на политику Франции, а французское руководство не придавало деятельности фашистов и коммунистов серьезного значения. Один из французских журналистов вспоминает, что министры кабинета Даладье шутливо говорили при упоминании о «Mein Kampf»: «Неужели вы действительно думаете, что можно делать политику на книге?»

Вместо реальной программы, которая бы обеспечивала стабильную ситуацию в мире и нейтрализацию возможного агрессора, кабинет Даладье проводил политику «умиротворения», приведшую в конечном итоге к катастрофическим последствиям.