Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии - [6]

Пятая глава развивает идею перехода «за пределы дихотомии», фокусируясь на феминистской критике принятого разделения между общественной сферой (сферой политики и оплачиваемой работы) и личной сферой (сфера семьи и личной жизни). Выявляя взаимосвязи, размывающие общественно/личную дихотомию, эта критика проливает свет на семейные предпосылки мужских привилегий в общественной сфере и на гражданское значение активности в общинах и семьях. Утверждается, что феминистская политика должна не только разоблачать и оспаривать современное распределение оплачиваемой, неоплачиваемой работ и свободного времени, но должна настойчиво защищать идею, что неоплачиваемая работа, в первую очередь время, затраченное на заботу о других, обязано быть оценено и вознаграждаться как имеющее ключевое значение для благосостояния общества.

Вопрос о том, как можно будет это воплотить и какие формы феминистской политики могут быть использованы для этого, связан с феминистскими перспективами в социальном государстве, — предмет шестой главы. В соответствии с общим неприятием «другого/иного мышления», рассмотренных в четвертой и пятой главах, делается вывод, что эффективная феминистская политика требует взаимодействия государственных структур и независимой от них деятельности. Такое взаимодействие развивается в современном глобальном контексте, что несет в себе как новые ограничения, так и возможности. И хотя существуют некоторые обнадеживающие примеры подобного развития, особенно в странах Скандинавии, эта глава поддерживает тезис первой главы в том, что политика не может быть просто «экспортирована» из одной страны в другую, но должна строиться на реалистической оценке локальных условий и традиций.

Седьмая глава связывает новейшие феминистские работы о многозначной и текучей природе человеческого времени с феминистским отрицанием дихотомий. В этой главе используются умозаключения первой главы для изменения лежащих в основе феминистской теории темпоральных представлений и роли истории для феминистской политики. Возвращаясь к Марксу, Гидденсу и Пайерсону, здесь исследуется идея, что изменения в материальных условиях (производстве и воспроизводстве), где задействованы люди, суммируется с кумулятивным эффектом ограниченных по своим последствиям изменений привычек и отношений между мужчинами и женщинами, приводя к нежизнеспособности нынешние механизмы поведения. В результате, возможен парадигмальный сдвиг к социальной политике, признающей важность работы, традиционно выполняемой женщинами, наряду с участием в ней мужчин.

Восьмая глава расширяет аргументацию второй главы о социальной природе времени в вопросе: существует ли специфическая женская «темпоральная культура», связанная с женским телом и/или социальной ролью? Если существует, то какова роль такого «женского времени» в патриархальных капиталистических обществах? Следуя за логикой аргументации прошлых глав, в этой главе отбраковывается идея, что «женское время» и «мужское время» можно рассматривать как замкнутые категории. Тем не менее, мы согласны с авторами, аргументирующими, что женские традиционные роли и обязанности возникли в связи с естественными темпоральными ритмами и потребностями, часто вступающими в противоречие с доминирующей логикой овеществленных времени-часов, к которым женщины обязаны насильственно приноравливаться. Такое наложение разных времен с доминантой времени-часов приводит к сокращению времени для заботы и отношений, что опасно и контрпродуктивно.

Девятая глава использует этот анализ для обсуждения: могут ли количественные исследования использования времени поддержать феминистское утверждение о том, что женская неоплачиваемая работа делает значительный экономический вклад в капиталистических обществах, что женщины исполняют такую работу значительно чаще мужчин, что они имеют меньше «свободного» времени, чем мужчины, и что соответствующая политика стран Скандинавии создает более равное распределение времени для его использования между мужчинами и женщинами. Факты подтверждают два первых тезиса, но, на первый взгляд, подрывают третий и четвертый. Тем не менее, в главе также показано, что такие исследования в основном базировались на отдельных темпоральных представлениях, не отражающих значимые аспекты женского использования времени и серьезно искажают их опыт «свободного» времени. Поэтому более детальные исследования в большинстве случаев поддерживают аргументы феминисток о женских лишениях и негативных последствиях этого.

В десятой главе сводятся воедино теоретические и эмпирические аргументы всех глав книги для очертания основных контуров феминистской темпоральной утопии, или «ухронии». Это обеспечивает контрастное оценивание существующих темпоральных культур, темпоральных ориентаций в современных западных социальных государствах; сравнительные выводы и политические дискуссии вокруг рабочего времени и семейных обязанностей. Ее концовка посвящена обсуждению, можно ли и как перейти «отсюда — туда», выявлен ряд движущих факторов для прогрессивных изменений, в том числе сила оппозиции. Выводы книги подтверждают центральный аргумент работы: (1) политика времени должна быть в сердце феминизма и (2) феминистская политика времени выдвигает на передний план политические вопросы, имеющие огромное значение для каждого из нас.