Ген подчинения - [47]

Ну это неважно: алиби, которым обеспечит его Кунов, вполне хватит, чтобы надежно исключить юношу из числа подозреваемых!

Выходя из камеры, я пожала ему руку. Скулы Волкова при этом ярко порозовели.

— Спасибо… что зашли, — пробормотал он, явно смущаясь.

— Ничего, — ответила я. — Не могла же я оставить без помощи товарища по кружку!

Волков неуверенно мне улыбнулся. Улыбка у него была славная: сразу освещалось все лицо, и делалось даже видно, что парень он довольно симпатичный, несмотря на оттопыренные уши.

* * *

К Кунову я отправилась немедленно из Управления, полная приятным чувством практически выполненного долга. Я не сомневалась, что вопрос с алиби разрешится быстро: даже если, допустим, лавочник недолюбливает своего мальчика на побегушках, он никак не захочет, чтобы на его заведение пала хотя бы тень подозрения в соучастии в убийстве! Особенно, если убийство это, как выясняется, особой важности.

В переполненном по субботнему времени трамвае этот энтузиазм оказался изрядно придавлен — но шляпку мне спасти удалось, что я уже сочла победой. Вознаграждая себя за часовую поездку, я купила у лавочника напротив лавки Кунова (того самого, что зимой торговал сбитнем!) пирожок с капустой и мясом и с большим аппетитом съела, сидя на лавочке под звездными деревьями. Начинался хороший, солнечный вечер, полный типичной августовской неги. Я была довольна собой, радовалась участию в настоящем криминальном расследовании, и жизнь представлялась мне отличным приключением.

Лавка Афанасия Кунова ничуть не изменилась с того раза, когда я здесь была в марте — выходит, уже четыре месяца назад! Я даже не думала, что прошло уже столько времени! По-прежнему в переднем помещении было полным-полно альбомов, распахнутых на страшноватых изображениях глаз, только на сей раз за прилавком обретался не Волков, а владелец магазина собственной персоной. Точнее, он сидел не за прилавком, а на прилавке: енот такой маленький, что, конечно, видно из-за стойки его не будет.

— Уважаемая барышня, добро пожаловать! — Кунов немедленно поднялся на задних лапах, демонстрируя такой же безупречный костюм-тройку по человеческой моде. Это я еще как-то могла понять в марте, но в начале августа такой наряд выглядел совсем странно: как ему не жарко, при его-то собственной натуральной шубе. — Рад приветствовать! Обратите внимание на наш новейший ассортимент… — тут енот близоруко прищурился, втянул носом воздух и сразу как-то увял, потерял интерес. — А, это вы, — скучно проговорил он. — С чем еще вас послал Мурчалов?

— На самом деле ни с чем, — сказала я, слегка удивленная неприкрытым раздражением, даже враждебностью в его тоне. При шефе он вел себя иначе. — Сегодня я действую с поручением от Управления городской безопасности.

Может быть, то была и не совсем правда, но звучало внушительно. К тому же, мне с детства хотелось произнести эти слова.

— О господи! — енот поправил пенсне. — А чем это-то уважаемое управление заинтересовала моя скромная персона?

Как мне показалось, нервозность в его голосе усилилась. Как будто еноту было, что скрывать.

— Не ваша, а вашего помощника, — сказала я. — Знаете Волкова Эльдара Архиповича?

— Разумеется, знаю, барышня, — недовольно проговорил енот. — Работает у меня такой бездельник… Ну, как работает… вечно все за ним переделывать приходится! Ей-богу, лучше бы вместо него обезьяну нанять!

Он имел в виду обычную обезьяну, не генмода: обезьяны генмодами не бывают, как-то с генами не складывается. Мне сразу стало неприятно. Конечно, я понятия не имела, какой из Волкова работник, но…

— И что же, вы никудышного неумеху с марта здесь держите? — спросила я, хотя на самом деле не надо было: это к моему делу не относилось, мне требовалось только подтвердить его алиби.

— И держу! — воинственно, но как-то неуверенно одновременно заявил енот. — По доброте своей! А еще парень слишком глуп, чтобы воровать, тоже достоинство, знаете ли…

Я вспомнила, как Эльдар выписывал на черной доске формулы одна под другой мелким летящим почерком, и была вынуждена прикусить усмешку.

— Так когда вы его видели в последний раз? — спросила я, будучи совершенно уверенной, что Кунов назовет вчерашний вечер и можно будет с чистой совестью попросить его подписать листок с показаниями.

Листок я заготовила еще в Управлении, на столе у Петюни, и положила его в сумочку. Еще и очень гордилась собой за предусмотрительность.

— Когда видел? — енот почему-то всполошился. — А какая вам разница, когда я его видел? Ну, положим, вчера.

— А конкретнее? — терпеливо попросила я.

— А конкретнее — как в обед вылетел за порог, так и был таков! Он у меня до обеда только работает в этом месяце, потому что еще и после обеда его терпеть — увольте!

Кажется, мое удивление отразилось на лице, потому что енот скрестил лапки на груди и заявил:

— Да! До обеда! И ни минутой позже не задержался, лентяй такой.

Тут мне и следовало остановить расспросы и подключить к делу инспекторов управления: енот явно врал и выкручивался! Ладно, может быть, и не очень явно, но Волкову я верила больше, чем этому типу.

Вместо этого я от возмущения начала наседать: