Гемфри Деви - [8]

Самостоятельную работу Гемфри начал с определения влияния кислот и щелочей на цвет овощей, затем начал добывать некоторые газы, изучал растворы, наблюдал за выпадением в осадок металлов. Добрый доктор Тонкин и его почтенный собрат были не на шутку обеспокоены новым увлечением Гемфри. Рвение его к химическим опытам выходило за рамки их узкого медицинского горизонта. «Этот мальчик Гемфри неугомонен! Когда-нибудь он взорвет нас на воздух». Такие восклицания обычно следовали после ужасающего треска и шума взрывов, раздававшихся в мирной спальне мистера Тонкина.

^{Гемфри Деви. С современного портрета}

^{Гемфри Деви}

Когда временами лабораторный пыл утихал, Гемфри отправлялся на берег моря. У подножия уходящих в небо прибрежных утесов, обдаваемый солеными брызгами волн, он отдавался поэтическому вдохновению. Однажды вечером началась буря. В грохоте обезумевших волн еле слышен был голос Гемфри. Он старался в унисон с бурей выразить ураган чувств и мыслей, пламенем охвативших его мозг. Он спрашивал величественный в своем гневе океан: «Если буря в природе в конце концов стихает, долго ли будет она бушевать в человеке порывами страсти, печали и боли?» Океан ревел, как смертельно раненый зверь, еще выше вздымались водяные громады. Гемфри не ждал ответа, он сам бросал его в бурю: «Нет! Буря утихнет тогда, когда окончится лихорадка жизни и когда человек уйдет в могилу, захватив с собой свою боль и страсть».

Деви, как и многие другие жители Пензанса, всегда после шторма бродил по берегу в надежде, что океан выдаст ему одну из своих бесчисленных тайн. Как-то море прибило к берегу обломки французского корабля. Гемфри камнем разбил ящик, на крышке которого был красной краской нанесен крест. В числе других медицинских аппаратов он обнаружил обыкновенный шприц — инструмент, который невозможно было найти в Пензансе. На следующий день лаборатория Деви обогатилась еще одним прибором: шприц был превращен в воздушный насос.

Два события, происшедшие в это время, еще больше усилили увлечение Гемфри науками, в особенности химией. Случай столкнул Гемфри с наиболее учеными и передовыми людьми Англии. Зимой 1797 года в Пензанс приехал Грегори Уатт, младший сын уже прошумевшего на весь мир Джемса Уатта. Молодому человеку, унаследовавшему от отца слабое здоровье, врачи предписали уехать из Бирмингема и провести зиму в мягком климате крайнего юго-запада Англии. Уатт поселился у миссис Деви. Грегори был старше Гемфри Деви на два года. Его отец, Джемс Уатт, провел много лет в Корнуэльсе, устанавливая на шахтах и рудниках свои паровые машины для откачки воды. Это были самые тяжелые годы борьбы за признание паровой машины. Изобретатель не был в восторге от Корнуэльса, наоборот, он писал своему компаньону Болтону: «Приезжайте сюда сами и уладьте все! Душевный покой и избавление от Корнуэля — вот моя постоянная молитва». Из-за горячих споров с шахтовладельцами все здесь рисовалось ему в черных красках. Он писал: «Население очень негостеприимное и грубое… способное есть сало, предназначенное для смазки машины…» Но в дальнейшем, когда дела улучшились, Джемс Уатт без колебаний послал сына на южное побережье Корнуэльса.

Джемс Уатт был не только гениальным механиком и инженером, но и ученым. Известен спор о приоритете открытия состава воды. Химия до Лавуазье была собранием отрывочных наблюдений над простыми и сложными телами, наблюдений, в большей части доставшихся в наследство от алхимиков. Вода и воздух считались элементарными веществами, которые нельзя разложить. Тепло и свет так же, как железо, медь и свинец, считались такими же простыми веществами. Все было свалено в одну кучу. Друг Уатта Пристлей указал, что при взрыве гремучей смеси водорода и кислорода в закрытом стеклянном сосуде на стенках его после охлаждения появляется роса, очень похожая на воду. Опыты были повторены другими учеными, давшими объяснение: влага образуется осаждением ее из воздуха, но не соединением кислорода с водородом. Честь открытия состава воды «официально» принадлежит Кавендишу (январь 1783 года), но Джемс Уатт в то же время представил в Королевское общество (английская Академия наук) доклад «Мысли о составных частях воды и кислорода», в котором пишет: «…Вода, свет и тепло суть единственные Продукты бурного соединения водорода с кислородом, и, следовательно, вода состоит из кислорода и водорода». Доклад Уатта пролежал, к сожалению, целый год под сукном в Королевском обществе и был прочитан только в 1784 году. Друзья Уатта настаивали на его приоритете. Много позже, под старость, Уатт однажды сказал: «Не все ли равно, кто первый открыл состав воды; важно то, что он открыт».

Грегори Уатт сблизился с Гемфри Деви и, надо полагать, сумел привить парню из Пензанса много новых идей. Грегори было известно «Лунное общество», объединявшее ученых, инженеров, изобретателей и философов Бирмингема. В него входили Джемс Уатт, Смол, Болтон, Пристлей, поэт Дарвин, ботаник Витерлинг, механик Эденворт и другие. «Лунное общество» — добровольный клуб интеллигентов — посвящало свои собрания не только научным вопросам. Когда революционные события во Франции достигли своего высшего предела, беседы в «Лунном обществе» приняли новый характер. Можно с несомненностью утверждать, что все это общество сочувствовало французской революции. Симпатии Уатта и Пристлея были всецело на стороне республики. Это и неудивительно — члены «Лунного общества» с давних пор имели в Бирмингеме репутацию свободомыслящих и «вольтерьянцев». Пристлей, этот замечательный ученый и человек, о котором позже с большой любовью писали К. Маркс и Ф. Энгельс, невзирая на тяжелые условия реакции, везде громогласно высказывал свое отношение к революции во Франции.