Где золото роют в горах - [42]

В плохо освещенной арматурной мастерской, устроенной в бытовом отсеке, в будущем душевом зале, Коля и Шмелев начали сооружать каркас. Через четверть часа оба умаялись вконец — тяжелые железные полосы надо было выгнуть таким образом, чтобы профиль каркаса подходил к выпуклому своду печи. Пришлось позвать на помощь остальных сварщиков и усатого пожарника. Пожарник сиплым басом выводил: «Эх, раз, еще раз! Взяли!» Потом полчаса Шмелев бегал по заводу, разыскивая шофера, чтобы перевести каркас в термичку.

На небе уже проступал тусклый осенний рассвет, когда грузовик подвез к печи лязгающий и звенящий на все голоса железный каркас. Здесь все уже было готово к установке: по обе стороны печи возвышались бревенчатые козлы, через них был перекинут дощатый настил.

На помосте виднелись аккуратно сложенные пирамидки огнеупорного кирпича и деревянный ящик с раствором. Ящик слегка дымился. Приглядевшись, Шмелев увидел, что из него идет вовсе не парок, как показалось вначале, а самый настоящий дым. Бок ящика и близкий к провалу край настила уже тлели и вот-вот могли вспыхнуть. Неустроев, Загвоздкин и несколько подсобных рабочих отдыхали поодаль, у бачка с газированной водой, не подозревая о грозящей опасности.

— Бойся! — крикнул им Шмелев, устремляясь к помосту. — Сгорите!

Его опередил Загвоздкин. Старик проворно, как белка, вскарабкался на помост и залил тлеющее дерево водой из стоявшего тут же ведерка. Часть воды пролилась в провал, и странно было видеть, как водяные брызги вспыхивали и испарялись на лету, словно взрывались...

— Температура еще — будь здоров! — покачал головой Шмелев.

— Как-нибудь сладим, — ответил Загвоздкин. — Теперь нам отступать некуда: весь завод знает, какое дело сотворить намерены...

Грузовик поставили рядом с печью и накрыли каркасом зияющий провал прямо из кузова машины.

Теперь предстояло самое трудное — заложить каркас кирпичами. Все трое стояли на помосте и молча смотрели, как на железной решетке вспыхивают и тут же гаснут яркие искры — сгорал приставший к железу мусор.

— Начнем, что ли? — спросил Шмелев. В его голосе прозвучала нотка нерешительности.

Горячее дыхание печи палило щеки. И в самом деле, немудрено и загореться. Вспыхнешь этаким факелом, вот тебе и будь здоров. Потушить, конечно, потушат, кругом народ, а травмы не миновать. А ведь за жизнь людей отвечает он, Шмелев. Н-да!

Загвоздкин, тяжело дыша, стоял рядом и словно услышал сомнения парторга.

— Ну, батюшка, теперь уж дозволь мне командовать: наше печное дело началось, — новым, построжевшим голосом сказал он. — Ты, Александрыч, в нашем деле плохой специалист.

Шмелев смущенно усмехнулся:

— Что верно, то верно. Что же, командуй на доброе здоровье.

— Вот так-то будет лучше, — проворчал Загвоздкин и стал мочить в ведерке связку каких-то бинтов. — Перво-наперво я бороденку свою подальше запрячу...

Шмелев с Антоном не могли удержаться от смеха— таким потешным стал вид у замаскировавшегося старика.

— А вы хиханьки бросьте... Знаете, какая мне будет выволочка, если я бороду спалю? Старуха и сверху все волосья выдерет.

— Что ж ты мне раньше не сказал, Василий Семеныч? — смеялся Антон. — Я бы тебе несгораемую накладку из асбеста приспособил. Бинт разве выдержит?

— Мы его помачивать будем. Да и вам невредно себя водичкой окатить.

— Правильное предложение, — согласился Шмелев, и они спустились вниз, к бакам с водой.

Наконец все было готово: одежда намочена, вода капала с кепок, сережками свисала с ушей.

— Слушай, ребятки! — почему-то вполголоса предупредил Шмелев остающихся внизу подсобников. — В случае чего — воды не жалеть!

Кладку вели Загвоздкин и Неустроев. По распоряжению печника Шмелев стал вспомогательным рабочим и подавал материалы. Работы хватало и Шмелеву, но трудней всего приходилось, конечно, кладчикам. Хоть на несколько секунд, но им все же приходилось повисать над огнедышащим провалом, пока ставили на место очередной кирпич.

Было как-то странно: глаза видели внизу пустоту, мирную и безобидную пустоту, этакую кирпичную пещеру с шестью золотистыми нитями рельсов. Казалось, больше ничего и никого там нет. А там были невидимые пятьсот градусов выше нуля. Стоило только нагнуться поближе — и дикий, злобный зверь жадно впивался острыми прозрачными когтями в лицо и руки человека. Он жарким языком облизывал одежду, заставляя ее дымиться. Воздух как бы исчез, и сколько ни захватывали его широко открытые пересохшие рты, в легкие ничего не попадало.

Шмелев видел, как трудно приходится кладчикам, но видел и то, что стойкость людей побеждает: кирпичи ряд за рядом вставали в каркасе. Сверкающая на темном теле печи рана понемногу затягивалась от краев к середине. Оставалось не так уж много работы, когда Шмелев услышал позади себя глухой стук. Он быстро оглянулся. Бросился в глаза пышный султан искр, метнувшийся из провала к потолку. В следующую секунду Шмелев увидел на дне печи темный прямоугольник кирпича и облегченно вздохнул: ничего страшного! Всего-навсего упал вниз кирпич, вырвавшись из уставших рук старого печника... «

— Сомлел я, Александрыч, вот ведь какая незадача, — вяло пожаловался старик, положив голову на грудь Шмелеву. Фуражка свалилась с его забинтованной головы и упала на каркас. Мгновение пролежала темным комком, сразу вспыхнула и сгорела, оставив на решетке горстку пепла. — Старость — она старость и есть. Дыхания не хватает, вот какая штука...