Где живут счастливые? - [4]

-  Нет, дочка, это не мой подарок. Это тебе преподобный Сергий подарил.

Ночью, когда потрясённая Мария, бережно запрятав под подушку заветный коробок, спала, притихшие домашние слушали историю...

Мама торопилась в сторону электрички и её догнала знакомая. Не виделись давно, как и что, как дом, как дети?

-  Ой, и не спрашивай. Дома у нас военная обстановка. Мария такое вытворяет. Увидела у кого-то серёжки на улице и - хочу такие и всё. Золотые, не какие-нибудь. И уговаривали, и наказывали, ничего не помогает. Так она что придумала? Стала ездить в Лавру и молиться у раки преподобного Сергия, чтобы он ей серёжки подарил!

Знакомая в изумлении остановилась.

-  Серёжки? Преподобному молилась? Чудеса...

Притихшая знакомая проводила маму до электрички, и когда та уже вошла в тамбур и хотела махнуть ей рукой, вдруг быстро сняла с себя серёжки:

-  Возьми! Это Машке.

Дверь закрылась, и растерянная мама осталась стоять в тамбуре с серёжками в руках. Корила себя всю дорогу за свой бестактный рассказ. Поехала на следующий день отдавать. А та не берёт: это ей не от меня, от преподобного Сергия.

Муж этой знакомой, Натальи, дьякон одного из подмосковных храмов. Прошло уже много времени, а его всё никак не рукополагали в священники. А им бы уже на свой приход определяться, жизнь налаживать. И пошла Наталья просить помощи у преподобного Сергия. Тоже, как и Мария, выстояла большую очередь, тоже преклонила колени пред святой ракой. Помоги, угодниче Христов! И вдруг в молитвенном усердии пообещала:

-  Я тебе серёжки свои золотые пожертвую, помоги...

Вскоре мужа Натальи рукоположили. Стал он настоятелем одного из храмов в Подмосковье. Настало время отдавать обещанное. Пришла в Лавру, ходит в растерянности: куда ей с этими серёжками? На раке оставить нельзя, не положено, передать кому-то, но кому? Ходила, ходила, да так и не придумала, как лучше отблагодарить преподобного Сергия золотыми своими серёжками. Вышла из Лавры, тут и повстречалась с Марииной мамой. И ушам своим не поверила:

-  Мария наша в Лавру ездит, чтобы Преподобный ей серёжки подарил...

Сняла с себя золотые капельки-огоньки. По благословению Преподобного. И нарушать то благословение Наталья не может.

А Мария и не удивилась особенно дорогому подарку, детское сердце открылось навстречу святому старцу и искренне уповало на его помощь. Молитва - особенный труд. В нём своя тайна, свои законы и свой промысел. Дорогой подарок от преподобного Сергия в маленькой коробочке. Особая радость черноглазой девочки, подтвердившей своей чистой верой и истовой, без чужих глаз, молитвой, естественный порядок отлаженной тысячелетиями жизни в Боге.

А уши у Марии не проколоты. И разрешить носить серёжки в школу её мама опасается. Оно и правда, рискованно. Пока раздумывали, как лучше поступить, позвонил иерей Максим. Тот самый, чья матушка молилась Преподобному. И пообещала пожертвовать дорогой подарок.

-  Слушай, Мария, тут такое дело— сказал серьёзно. — Собор наш надо восстанавливать, работы непочатый край. Фрески требуют серьёзной реставрации. Хочу тебя попросить - помолиться, чтобы Господь дал нам силы для работы во славу Божию. И как только фрески восстановим, так сразу и благословляю тебя носить серёжки. Согласна?

-  Как благословите, отец Максим, - смиренно ответила раба Божия Мария.

Она очень хочет, чтобы это произошло поскорее. И каждый вечер встаёт на молитву перед иконой Преподобного Сергия, кладёт земные поклоны, и просит, и надеется, и верит. А собор-то называется Троицкий. И в том тоже рельефно просматривается чудный Промысл Божий. Преподобный Сергий - служитель Троицы от рождества своего до блаженной кончины. Бго молитвами живут и крепнут все Троицкие монастыри и храмы России. И этот не оставит он без своего духовного окормления, тем более, что есть особая молитвенница за храм, маленькая девочка с красивым именем Мария. Черноглазая Дюймовочка, которой очень будут к лицу серёжки из самого чистого на свете золота.

ПИКНИК У ОЛЕНЬЕЙ РЕЧКИ

Подсолнух оказался смелее своих закомплексованных собратьев: те сбились в кучу на солнечном пригорке, а этот дерзко задрал свой конопатый нос аккурат у обочины. И стоит как солдат, навытяжку, даже перед самыми крутыми иномарками спину не гнет.

-  Красота! — воскликнула матушка Варвара.

-  Красота, - подтвердил наш водитель Володя.

-  Красота, - поддержала и я.

Мы вышли из машины сфотографироваться с подсолнухом. Матушка бережно обняла его, прижала к монашескому своему платью, и глянули в объектив сквозь большие очки грустные глаза в обрамлении черного апостольника.

-  Я повезу эту фотокарточку в Австралию...

Не унять грусть, подкатившую к матушкиному сердцу. Чтобы развеселить её, начинаю философствовать:

-  Вот жил себе подсолнух на обочине, и на тебе, сделал головокружительную карьеру и аж в Австралию отправился. Вот что значит оказаться в нужный момент на нужном месте.

Мы едем дальше, рассуждая о судьбе подсолнуха-карьериста. А Сибирь-матушка стелила нам под колеса ровную скатёрку домотканых, но очень ладных дорог. А теперь уже и фотокарточка передо мной: матушка и подсолнух. И нет рядом ни той, ни другого. Матушка улетела в Сидней, и подсолнух с ней на зависть тем робким неудачникам, оставшимся на сибирском пригорке. Мне грустно смотреть на фотокарточку. Но грусть добра, она возвращает к добрым воспоминаниям.