Где-то во времени - [30]

Таковых не нашлось.

Эта проблема застала меня врасплох, и я не знал, что предпринять. И опять я, только что родившийся, был ошарашен и сбит с толку.

Перенестись на семьдесят пять лет назад и столкнуться с проблемой запертого дверного замка?

Поначалу я даже не осознавал, что качаю головой. Одна-единственная мысль не давала мне покоя: «Это невозможно».

Но тем не менее это было возможно. Прямо передо мной была дверь. Этот человек ушел из номера, запер дверь снаружи – и превратил свой номер в тюрьму для меня.

Не имею понятия, сколько времени я тупо смотрел на дверь, совершенно сбитый с толку, пытаясь найти выход и не в силах понять, что выхода нет. Наконец меня прорвало, и я со стоном повернулся и пошел назад в комнату. Подойдя к комоду, я стал один за другим открывать ящики (каждый раз, как я наклонялся, у меня темнело в глазах) в отчаянной надежде, что постоялец оставил там запасной ключ.

Не оставил. И хуже того, там не было ничего, чем я мог бы отпереть дверь – ни ножниц, ни пилочки для ногтей, ни перочинного ножа, ничего. Я снова застонал. Это невозможно!

Спотыкаясь, я поспешил к окну и выглянул на улицу. Пожарной лестницы не было. Я со стоном вглядывался в извилистую дорожку внизу, широкие, зеленые лужайки, два заасфальтированных теннисных корта в том месте, где располагалась северная часть парковки, и, что удивительно в моем состоянии, поразился тому, что океан начинается не более чем в шестидесяти футах от задней части гостиницы.

Я всматривался в узкий пляж, словно сверкающий золотом от оранжевого света. На песок накатывался пенный прибой. Я вздрогнул, заметив семейную пару с двумя детьми, попавшую в поле моего зрения. При виде этих прогуливающихся по песку людей у меня учащенно забилось сердце, потому что они были первыми обитателями 1896 года, которых я увидел. Совсем недавно, в мое время, никого из них уже не было в живых, если только дети не доживали свои последние дни. А сейчас они во плоти двигались у меня перед глазами. Если до этого момента я еще сомневался, то при виде цилиндра на голове мужчины и его трости, женского капора и длинной юбки, а также детских костюмов мне стало ясно, что 1971 год теперь от меня очень далеко. С криком негодования отвернулся я от окна. Это ужасно! Мне надо найти Элизу! Доковыляв до двери, я повернул ручку и яростно потянул за нее. От усилий у меня закружилась голова, и мне пришлось прислониться к темному дереву двери, прижавшись к нему лбом. У меня явно недоставало сил, чтобы вырваться из комнаты. В отчаянии я принялся колотить по двери кулаком в надежде, что в коридоре окажется портье и выпустит меня.

Портье не появился. Меня затрясло, и я начал опасаться, что теряю над собой контроль. События принимали совершенно немыслимый оборот. Если я дождусь прихода постояльца, он непременно поднимет тревогу. Я могу, конечно, сбежать, но меня обязательно найдут, когда я буду разыскивать Элизу. Состоится допрос, арест, и, возможно, меня ожидает тюремное заключение. Господи! Оказаться в тюрьме после всего, что мне пришлось испытать!

Я резко повернулся, когда мне в голову пришла мысль, без сомнения, вызванная отчаянием. Это была первая продуктивная мысль, появившаяся у меня с момента перенесения в 1896 год. Я неверной походкой подошел к комоду и взял в руки бритву с ручкой из слоновой кости. Вернувшись к двери, вынул бритву из футляра и принялся срезать дверной косяк у замка. «Если он сейчас вернется, пусть небеса мне помогут», – подумал я. Не позволяя этой мысли смутить себя, я продолжал строгать косяк лезвием бритвы, срезая щепки и время от времени дергая дверь, чтобы проверить, не открывается ли она. Меня не останавливали плавающие перед глазами круги. Я должен был найти Элизу. Все прочее не имело значения.

Через несколько минут я с треском вытолкнул дверь из рамы и с бьющимся сердцем выглянул в коридор. Никого не было видно. Я мельком взглянул на разбросанные по коврику бритвенные принадлежности. Поначалу мужчина подумает, что его ограбили.

Повернувшись, я швырнул бритву через комнату. Отскочив от матраса, она упала на коврик. «Бедняга, – подумал я с виноватой улыбкой, прикрывая за собой дверь. – Вот загадка, которую ему никогда не разгадать – как, впрочем, и никому другому. Кто-то прорезал себе путь из его запертой комнаты?» Вглядываясь в глубь коридора, я едва не рассмеялся этому полнейшему абсурду в духе Джона Диксона Карра[37]. Еще долго постояльцы и персонал гостиницы будут обсуждать это происшествие.

На миг я вдруг осмыслил то, что уже заявил о своем присутствии в 1896-м, нанеся материальный ущерб и создав неразрешимую проблему. «Допустимо ли это?» – недоумевал я.

Надо было избавиться от этой тревоги, раз уж ничего тут не поделаешь. Мне предстояло разыскать Элизу, а от прочих забот пришлось отказаться.

* * *

Выйдя из комнаты, я не повернул направо. Не знаю почему – ведь этот путь был самым коротким. Возможно, я опасался слишком скорой встречи с людьми. Там должен быть лифтер, поскольку я предполагал, что существует лифт. Даже если лифта нет и придется воспользоваться лестницей, в патио мне обязательно кто-нибудь встретится. По какой-то причине меня тревожила мысль близко с кем-нибудь столкнуться, и мне хотелось как можно дольше избегать этой необходимости.