Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте - [60]
И вдруг, внезапно — тишина. Только в моей голове еще эхом разносятся крики, плач и лай. Я оторвался от мамы, поднял голову, чтобы убедиться. Снова услышал цоканье, но на этот раз точно прочь от нас, человек в сапогах и собаки спускаются по лестнице, вскоре звуки стихли. Никогда в жизни я не слышал такой тишины.
Мы сидим, тесно прижавшись друг к другу, все трое, в кромешной тьме.
Я понятия не имею, сколько прошло времени, порой казалось — много часов, но потом я стал вслушиваться в дыхание Мариэтты и понял, что прошло от силы несколько минут. Наклонив голову под определенным углом, я начал различать некий звук за окном. Какой-то глухой гул, он то становится громче, то стихает. Порой вырывается особенно громкий крик, но слова не проникают сюда.
Неужели цокающие шаги вернутся? А если вернутся — дойдут ли на этот раз до нашей двери? Если дойдут, и откроют дверь, и крикнут: «Шесть!» — что тогда? Будем ли мы сражаться между собой за то, кому идти, кому остаться? Спрятаться здесь негде, мы все посреди комнаты, на полу. А если это один из охранников, тот, который сказал маме, что умеет читать? Может, он затаил обиду? Войдет в комнату и первыми выберет нас? Специально придет сюда за нами? Отнимет у мамы записку, порвет ее в клочья, а псы будут скалить зубы и рычать, когда он потащит нас всех отсюда?
Или он заберет только маму. Или Мариэтту.
Или меня.
Мои уши вытянулись по направлению к двери как гигантские антенны. Я пытаюсь различить, не цокают ли сапоги опять вверх по ступенькам, а мозг тем временем пытается угадать, какое число выкрикнет тот низкий голос, когда распахнется наша дверь. Кажется, я молился, хотя и не понимал, что такое молитва и как люди молятся. Но я о чем-то просил, кого-то упрашивал.
Пожалуйста, не допусти, чтобы они пришли за нами.
Пожалуйста, пусть этого цоканья больше не будет.
Пожалуйста, пусть наступит тишина.
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.
И тут я что-то услышал. Но не цоканье, не лай, не крики перепуганных людей. Что-то заскрежетало, завизжало. Металл о металл. Это продлилось минуту или две и смолкло. И тогда наступила полная тишина. Только звук нашего затравленного дыхания наполнял комнату.
Поезд ушел.
— Пошли! — чуть позже сказала мама.
Я, видимо, уснул ничком на полу. Кажется, почувствовал, как мама поднялась, но долго не мог очнуться. В комнате непроглядная тьма. Я встал, услышал, как поднимается Мариэтта. Мы подошли к двери; на ощупь я не сразу, но все-таки нашел ручку и повернул ее.
Свет в коридоре тусклый — наверное, со стороны лестницы, решил я, и мы двинулись в ту сторону, а следом потянулись остальные, кто отсиживался вместе с нами. У соседней комнаты мы остановились, и мама открыла дверь.
— Есть кто? — прошептала она. — Вы тут?
— Да? — откликнулся кто-то бессильным шепотом.
— Поезд отправился, — сказала мама. — Он ушел.
Из комнаты вышло примерно десять человек — медленно, опираясь друг на друга. Даже при таком тусклом свете я не решался взглянуть на их лица. Эти люди выглядели так, будто они призраки или будто провели несколько часов взаперти с призраками.
Мы пошли к лестнице, в первую комнату не стали даже заглядывать. На площадке остановились, собираясь с духом, потом осторожно двинулись вниз. Снова остановились на несколько мгновений перед дверью, отделявшей нас от зала, где собирали всех. Мама повернула ручку и приоткрыла дверь самую малость, я даже заглянуть внутрь не смог. Затем она распахнула ее настежь.
Огромный зал, едва подсвеченный единственной лампой, которую кто-то забыл выключить, был совершенно пуст.
Мама подняла руки, сорвала с шеи номер и растерзала его в клочья. Мгновение подержала обрывки в руке, а потом, вот честное слово, засунула их в рот и стала жевать. Мы все сделали то же самое. Бумага была чуть сладковатой. И мы поплелись в Дрезденский корпус, выплевывая на ходу кусочки сырой бумаги.
Мы глубоко втягивали в себя воздух. Нам снова удалось выжить — благодаря маминому упорству. И благодаря везению: мы поднялись на второй этаж как раз в тот момент, когда в двух ближних к лестнице комнатах уже не оставалось места.
Почему-то, хотя час уже поздний, я был уверен, что нас не остановят. Может, потому что мы проходили мимо той мастерской, куда мама наутро снова пойдет шить очаровательных мишек для сыновей и дочек эсэсовцев.
11 февраля 1945 года
Обычно мы с Томми по очереди рассказывали друг другу анекдоты, и плевать, насколько глупые. Или расписывали невероятные голы, которые чехословацкая сборная забьет в ближайшем чемпионате мира. Что угодно, лишь бы не помереть со скуки. Но сегодня мы молчим. Сегодня все силы уходят на то, чтобы сделать еще шаг, потом другой. К счастью, пекарня всего в паре кварталов.
Снег — это бедствие. За пару дней насыпало сантиметров тридцать. Потом слегка потеплело, потом ударил мороз, и теперь на улицах лед пополам с мокрым снегом. Грязно-белое месиво налипает на колеса, и тележка становится вдвое тяжелее — даже сейчас, когда она пуста.
Так что я закрыл глаза и просто ее толкал. Изредка приоткрывал глаза, чтобы проверить, не сбились мы с дороги. Глянул на Томми и убедился, что он делает то же самое.
Из-за необычного отношения к окружающему миру школьница Бэлла не находит понимания у сверстников. Единственными её друзьями являются деревья во главе со старым дубом. Однажды Бэлла встречает на поляне незнакомку – странную девочку Малинку, которая поёт колыбельные птицам и разговаривает с растениями. Малинка объясняет, что каждому человеку природой дан оберег.
В сборник из серии «У пионерского костра» вошли рассказы В. Баныкина, Т. Сыдыкбекова, А. Шманкевича, В. Ананяна, Жана Грива, О. Хавкина.
Отправляясь на экскурсию во дворец Хэмптон-Корт, медвежонок Паддингтон надеялся увидеть и узнать много интересного. Он и подумать не мог, что группа туристов примет его за экскурсовода и увяжется за ним по пятам. Чтобы избавиться от назойливого «хвоста», Паддингтону придется проявить чудеса изобретательности…Такой уж это медведь – где он, там никогда не бывает скучно.
Повести Александра Торопцева рассказывают о жилпоселке, каких по всей России много. Мало кто написал о них так живо и честно. Автору это удалось, в его книге заговорили дети и взрослые, которые обычно являются лишь слушателями и зрителями. Эти истории пронизаны любовью и щемящей ностальгией по детству и дружбе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.