Где-то там гиппопотам - [7]
Тут он был с отцом.
Значит, это не сон.
Прямо перед ним, под надписью Выход, начинался длинный узкий коридор. А в конце коридора ждал гиппопотам.
Откуда-то издалека донеслась тихая музыка, она звучала гулко, как будто музыканты играли в огромном помещении вроде бассейна. Бен даже узнал мелодию, потому что слышал ее в школе, – «Аквариум» из «Карнавала животных» Сен-Санса. Музыки в музее он не ожидал, это было так странно, что парочка из кафе почти вылетела у него из головы. Он забыл об осторожности и зашагал вперед, не обращая внимания на открытые двери по обеим сторонам коридора. Миновал серебристый корабль, зал с окаменелостями и другой, с насекомыми, зал, полный бутылок, залы, где было выставлено множество сокровищ; и, пока он шел, трубы под потолком поощрительно булькали.
Чем ближе Бен подходил к гиппопотаму, тем меньше он казался. Это озадачивало. Бен замешкался было, но тут узкий коридор кончился, и мальчик застыл на месте. Как и все остальные, когда попадали в центральный атриум Музея Гарнер-Ги.
Четыре ступеньки вели вниз, в заглубленный внутренний дворик. Там, на деревянном помосте, и стоял гиппопотам. Казалось, он купался в опаловом свете, льющемся через высокий стеклянный потолок. Позади, на высоком постаменте, расположился старинный граммофон. Музыка струилась из его широкого раструба – странно, что в музее музыка, но Бен был в таком восторге, что уже ничему не удивлялся.
Его гораздо больше поразило то, чего нельзя было увидеть издалека, – гиппопотам стоял в окружении удивительной компании других животных.
Семейство бабуинов, а рядом белый медведь, дальше – морж, бурый кенгуру (неожиданно крупный), гигантский лось с рогами, похожими на ветви дуба, муравьед, семейство ошейниковых пекари (такие дикие свиньи), черная пантера, златогривая львица со львенком, рыжеватый верблюд, стоящий на островке песка рядом с коричневой ламой (она могла бы показаться его детенышем, но это не так). Бен заметил еще гигантскую черепаху с чешуйчатым панцирем, свернувшегося броненосца, зебру, окапи с белыми полосками и пятнистых жирафов. Жирафов было девять, но не все в комплекте, некоторые были представлены лишь головами и шеями, а целиком – только два. Эти стояли по одну сторону лестницы, ведущей наверх, на галерею, а по другую сторону лестницы обнаружился скелет небольшого динозавра.
Наверху, среди множества стеклянных витрин, стояло деревянное кресло. Красная обивка сиденья была смята с одной стороны, как будто на нем кто-то недавно сидел. Но вокруг никого не было видно. Бен тихонько спустился по четырем ступенькам и остановился напротив гиппопотама. Что делать дальше?
Конечно, это был тот самый гиппопотам – та же блестящая грязно-серая шкура, те же складки на морде, тот же запах меда и нафталина. Вблизи меньше, чем казался издали, – не больше самого маленького пони. (Потому что на самом деле карликовый гиппопотам – совсем другой вид.) Несмотря на малый рост, он обладал истинным величием и несомненным чувством собственного достоинства, поэтому казался самым настоящим из всех. Рядом с ним Бен был в безопасности. Ужасно не хотелось уходить, хотя взрослый скептик внутри него понимал: он просто вообразил тот давний разговор.
На что я надеюсь?
Быть взрослым совершенно не хотелось, Бен всей душой мечтал снова поговорить с гиппопотамом. Вдруг он что-нибудь, ну хоть что-то расскажет о папе.
Неожиданно граммофонная игла дошла до конца дорожки. Раздался треск. Звук повторялся снова и снова.
Т-р-р-бум!
Т-р-р-бум!
Бен взглянул на граммофон. А кто его, собственно говоря, завел?
Т-р-р-бум!
Семь, восемь, девять оборотов. Т-р-р-бум!
Звук бил по ушам, словно медленно защелкивалась ловушка.
Десять раз, одиннадцать.
Т-р-р-бум!
Т-р-р-бум…
Вдруг из граммофонной трубы раздался бой часов!
Семь ударов!
Били часы в вестибюле, но звук доносился прямо из граммофонной трубы. Правильная догадка, бой часов – это сигнал тревоги. Вдруг граммофон начал транслировать другие звуки из вестибюля. Бен вспомнил, как наступил на латунную кнопку. Похоже на радионяню – чтобы слышать ребенка из другой комнаты.
Вот что он услышал из раструба: шаги по плиточному полу, звук захлопнувшихся входных дверей, два голоса – мужской и женский.
Парочка из кафе!
Они вошли, не постучавшись, подумал Бен.
Он с ужасом понял, что двери остались незапертыми – заходи кто хочешь.
– Их-то пригласили, – простонал Бен. – А я сам вошел, без спросу.
Дело плохо. Вот что еще он услышал через граммофон:
– Да ладно, просто детский велосипед. Кто угодно мог оставить, – мужской голос.
– Все возможно, но, боюсь, мальчишка нас подслушивал, и это его велосипед.
– А если и так? Что малец мог понять? Он просто пялился на вашу недоеденную коврижку. Я тут часто бываю, а его никогда не видел. И официантка его не знает – по крайней мере, она так сказала.
– И все равно…
– Даже если он подслушивал, что может сделать ребенок? То, что мы предлагаем, абсолютно законно – и относительно здания, и относительно коллекции. Возразить тут нечего. Все останутся довольны. Старуха явно заинтересовалась, не зря она пригласила нас на чай. Не пойдет же она на попятный из-за какого-то ребенка?
