Где таятся змеи - [21]

Как правило, Джарвис старался не обращать внимания на периодические попытки премьер-министра разъяснить промысел Божий. Религия занимала подобающее место в общественном устройстве, примиряя народные массы с судьбой и обеспечивая покорное принятие низшими господства вышестоящих. Но литературные потуги премьера зашли слишком далеко.

– Только не говорите, что Персиваль сравнил с новой дьявольской угрозой наши бывшие колонии в Америке!

Регент опять приложился к флакону:

– Он опасается, что так может статься.

– Ну что ж, уверен, прочту с интересом, – заверил принца Джарвис.

Зажав раздражающее сочинение под мышкой, вельможа откланялся и оставил покои его королевского высочества.

Прислонившись к дальней стене королевской прихожей, стоял высокий, мускулистый мужчина. Как только барон пересек комнату по направлению к коридору, ожидавший пошел рядом, приноравливая шаг.

– Касательно обсуждаемого ранее дела, – проронил полковник Эпсон-Смит.

– Идемте со мной, – бросил Джарвис, поворачивая в коридор.

Поступь спутников эхом отдавалась в похожем на пещеру пространстве.

– Кажется, кто-то еще заинтересовался этим случаем, – негромко сообщил агент.

– Кто? – не сбавляя шага, спросил барон.

– Девлин.

– Девлин? Откуда у него интерес к этому делу?

– Он отказывается объяснить. Кроме того, справки наводит какая-то женщина.

– Женщина? – Джарвис резко повернулся, и то, что Эпсон-Смит увидел на лице собеседника, заставило полковника на шаг отступить.

– Я пока не установил, кто она, милорд. Но поговаривают, что некая знатная дама задавала вопросы в одном из меблированных домов в Ковент-Гардене и…

– Забудьте об этой женщине! – рявкнул Джарвис, продолжая путь.

Эпсон-Смит склонил голову и зашагал следом:

– Как изволите, милорд. А Девлин?

Барон остановился при входе в собственный кабинет.

– Милорд! – нервно вскочил в стойку худощавый секретарь.

Джарвис швырнул ему памфлет премьер-министра и отрывисто приказал:

– Сожгите это.

– Слушаюсь, – отвесил секретарь испуганный поклон.

Полковнику же Джарвис сказал только:

– С лордом Девлином я сам разберусь.

ГЛАВА 14

Хирургическая палата Пола Гибсона находилась в древнем строении из песчаника у подножия Тауэр-хилл. Рядом стоял его дом, тоже каменный, но маленький и плохо ухоженный, поскольку Гибсон был холостяком. Домоправительница доктора, миссис Федерико, отказывалась сделать хоть шаг в комнату, где стоят стеклянные банки с человеческими органами – предубеждение, которое, по сути, ограничивало ее деятельность кухней, столовой и прихожей.

– Свиной зародыш, – пояснил Гибсон, увидев, что внимание Себастьяна привлек небольшой пурпурно-розовый завиток, плавающий в сосуде на каминной полке в гостиной. – Я использовал его для сравнения на лекциях по анатомии.

– А-а, – понимающе протянул виконт, наливая бренди в два стакана и протягивая один другу.

– Я говорил миссис Федерико, что это свинья, – продолжал хирург, с благодарностью принимая напиток. – Только она все равно отказывается здесь убираться.

Переложив кипу бумаг и книг с потертого кожаного дивана на пол, Себастьян сел.

– По-моему, ей уже следовало привыкнуть.

– Некоторые люди никогда не привыкают.

Девлин не был уверен, что сам смог бы притерпеться к столь небрежно расставленным по всему дому частям человеческого тела, но придержал это сомнение при себе.

– Сэр Уильям передал тела погибших женщин «Обществу друзей» для погребения. Служба состоится завтра вечером. К сожалению, квакеры отказались разрешить мне вскрытие. Но позволили более тщательно осмотреть трупы, – сообщил доктор.

– И?

– Полагаю, ни одна из жертв не погибла из-за пожара.

Гибсон оперся культей левой ноги о табурет, наклонив голову, чтобы скрыть гримасу боли, исказившую суровые черты. Себастьян знал, что временами боль делалась настолько невыносимой, что друг днями напролет предавался сладкому дурману дарованного опиумом забытья.

– Они все были уже мертвы – или почти мертвы, когда дом подожгли. По крайней мере, я предполагаю, что его подожгли, – добавил доктор. – Доказательств нет.

Себастьян поднес бренди к носу и вдохнул пьянящий аромат.

– Сложно утверждать наверняка, – продолжал Гибсон, – но я бы не сказал, что убийства были совершены в гневе. Кто бы это ни сделал, он действовал методично. Налетчики, должно быть, убивали женщин по очереди, переходя от одной к другой. На трупах не было лишних ран.

Виконт молча кивнул. На войне они видели, как мужчины, охваченные убийственным безумием, снова и снова наносили удары по телам, из которых давно ушла жизнь.

– А что ты можешь рассказать о застреленной?

– Боюсь, немного. Тело сильно обгорело. По зубам я бы предположил, что ей было не больше двадцати. Стройная, довольно высокая. Похоже на твою Розу Джонс?

– Когда она работала в «Академии», то называла себя Розой Флетчер.

– Думаешь, это ее настоящее имя? – приподнял бровь Гибсон.

– Может, и нет. Джошуа Уолден считает, что когда-то ее звали Рейчел.

– Хоть не плебейские Молли или Лиззи, – ухмыльнулся хирург.

– Нет. Кем бы эта девица ни уродилась, она получила хорошее воспитание. Всплывшие факты наводят на мысль, что причиной резни в приюте Магдалины стало ее присутствие.