Где таятся змеи - [18]

А вот и пивоварня – к вездесущим запахам угольного дыма и конского навоза присоединился резкий аромат солода. Диот-стрит лежала к северо-западу от Ковент-Гардена, в части Лондона, называемой Сент-Джайлс[20].

На углу, прямо напротив «Черного дракона», у разожженного в старом бочонке костерка морщинистая старуха, одетая в траур, бойко торговала печеной картошкой. Себастьян купил картофелину, чтобы иметь предлог остановиться и рассмотреть таверну напротив.

Это было длинное, бестолково выстроенное в прошлом столетии здание, второй этаж которого нависал над первым. Судя по внешнему виду, постоянная клиентура заведения состояла из местных торговцев пополам со сбродом из близлежащих притонов. Какое-то мгновение виконт раздумывал, не вернуться ли на Брук-стрит, чтобы переодеться во что-то менее приметное, но затем решил идти как есть.

Под навесом ближайших ворот Себастьян заметил девочку с впалыми щеками, лет восьми-десяти, которая худенькими ручками придерживала на плечах рваную шаль и не сводила жадного взгляда карих глаз с картошки в ладони мужчины.

– Бери, – протянул он картофелину малышке.

Поколебавшись, та выхватила угощение и убежала, вскидывая пятками подол драного платьица. Себастьян подождал, пока мимо прогрохочет нагруженный доверху фургон из пивоварни, и направился к «Черному дракону». На полпути виконт натолкнулся на зазывно улыбающуюся черноволосую женщину в поношенном желтом платье с глубоким вырезом, с виду готовую за пару шиллингов пойти с клиентом в любую подворотню и сделать все, что тот потребует. Она изумленно охнула, когда в протянутую ладонь легла целая крона.

– Нет, – отказался Себастьян, когда добытчица попыталась увлечь его в темноту. – Я плачу не за это.

Темные глаза вперились в мужчину с тревожной подозрительностью. Проститутка лет двадцать пяти, самое большее тридцати, в юности, наверное, была хорошенькой и еще сохраняла остатки былой привлекательности. Но жизнь ее явно не щадила.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Девлин.

– Черри, – хмыкнула женщина. – А какая разница?

– Вот что мне нужно, Черри. Я хочу, чтобы ты подождала пару минут, а затем вошла следом за мной в «Черный дракон». Я буду стоять в глубине, рядом с лестницей. Не обращай на меня внимания. Все, что от тебя требуется, – устроить небольшую заварушку. Если сумеешь – получишь от меня еще крону, когда выйду. Поняла?

– Заварушку?

– Именно. Достаточно шума, чтобы привлечь внимание, но не так много, чтобы упечь тебя в кутузку.

– Я справлюсь, – заверила Черри.

– Вот и хорошо. Только помни: через пару минут.

Толкнув дверь таверны, Себастьян прошел в мрачный общий зал с низким потолком, пропахший сладкими пирогами, теплым элем и разгоряченными мужчинами. Громкие разговоры и смех прокатывались от освинцованных окон, выходящих на улицу, до узкой лестницы с деревянными перилами в глубине зала, ведшей на второй этаж. Между пролетами лестницы виднелась закрытая дверь.

Виконт пробирался между оборачивающими вслед ему головы посетителями в голубых рабочих блузах и куртках из грубого вельвета. Заняв место в конце стойки, поближе к подножью лестницы, он заказал полпинты. Повернувшись к стойке спиной, Себастьян облокотился о древний прилавок и обежал взглядом отдельно стоящие столики и сумрачные кабинки. Словно по сигналу, в зал шагнула Черри.

От порыва ветра из открывшейся двери задрожало пламя в жестяных фонарях, отбрасывая танцующие блики на черные волосы и бледные плечи женщины. Она мгновение колебалась, так же оглядывая толпу, как перед этим Себастьян. Взгляд пробежался по виконту без тени узнавания и остановился на толстобрюхом мужчине с седыми бакенбардами, который в одиночестве развалился за столиком почти в центре зала.

– Так вот ты где, никчемный торгаш бараньим салом! – взвился дрожащий от возмущения визгливый голос над гулом таверны.

Обладатель седых бакенбард, как раз подносивший ко рту кружку с элем, замер и бросил быстрый взгляд через плечо.

– Нечего коситься, словно ты Святого Петра ждешь в компанию! Я с тобой говорю, ты, бурдюк пузатый!

Седые Бакенбарды со стуком отставил эль и тяжело сглотнул.

– Я тебя не знаю.

– Не знаешь?! – подбоченившись, напустилась на него Черри, метая из черных глаз молнии. – Не знаешь меня, да? Скажи еще, что и своих семерых по лавкам не знаешь!

Трясясь от злости, она величаво прошествовала к жертве, и пока тот пытался отодвинуть стул, размахнувшись, залепила толстяку оплеуху.

После звучного хлопка плоти о плоть в зале внезапно воцарилась тишина. Долговязый парнишка с подносом пустых кружек отставил свою ношу в сторону и схватил скандалистку за руку:

– У нас тут не …

Черри, вывернувшись, выдернула ладонь:

– А ну пусти меня, молокосос паршивый!

– Эй! Так не обращаются с дамой! – ухватил юнца за воротник мускулистой лапой поднявшийся из-за соседнего столика лысый мужчина.

Седые Бакенбарды вскочил, потирая горящую щеку:

– С дамой? Эту потаскуху ты зовешь дамой?

Лысый развернулся и саданул мясистым кулачищем Седым Бакенбардам в брюхо.

По таверне прокатилось оживление. Кто-то врезал по шее подавальщику, да так, что тот, согнувшись, повалился на рассыпавшийся под ним деревянный стул.