Где правда, там и ложь - [39]

– Какая наглость – стоять посреди тротуара и терять понапрасну время, – пробурчал он.

Что да, то да.

Увидев, что я продолжила свой путь, чертёнок довольно ухмыльнулся.

– Я всегда побеждаю, – сказал он. Ангелочек загрустил.

Ритуальный зал выглядел снаружи неброско, но очень представительно – никаких витрин с гробами и траурными одеждами, только оловянные горшки с самшитом, простая табличка на двери и звонок. И красивая серебристая дверная ручка, очень приятная на ощупь. Дверь открылась сама собой. Ну, не совсем сама собой, я на неё немного нажала, но она однозначно была не заперта, словно входная дверь какого-нибудь магазина.

Я заглянула внутрь и увидела своего рода фойе с множеством открытых дверей. На следующий этаж вела широкая мраморная лестница.

Входная дверь мягко захлопнулась за моей спиной, и раздался мелодичный звон. Дин-дин-дон-дон, медленно и в миноре.

Окей. Я могу попросту смыться. Или сказать, что я хочу купить гроб. Ведь человек может купить гроб – или для этого необходимо наличие покойника?

Я сделала пару шагов и заглянула за ближайшую дверь. Обычное бюро, не очень большое, много комнатных растений. В комнате никого. За следующей дверью было ещё одно бюро, побольше и пороскошнее, много тёмной кожаной мебели, картин в золотых рамах и персидских ковров. Это явно было бюро шефа, а соседнее – секретарши. Только где они?

– Милуются по-быстрому в туалете, – сказал чертёнок. – Знаем мы таких.

– Тьфу, нет! – возразил ангелочек. – У них закончился рабочий день. Уже больше семнадцати часов.

– Умирают и после рабочего дня, – сказала я. О Боже, если и дальше так пойдёт, мне понадобятся ещё и таблетки от шизофрении.

Следующая дверь была двустворчатой и вела в большой зал. Чудесный пол из каменной мозаики, высокий потолок и элегантные окна с видом на зелёный внутренний дворик. Ряды стульев, орган, ораторский пульт и множество пустых стоек для фотографий. Моё внимание, однако, сразу же привлёк огромный баннер у задней стены. На баннере красовалась фотография трёх светловолосых детей, прижимающихся к красивому светловолосому мужчине на фоне огромного куста рододендронов. Мужчина был Карл. С гигантской фотографии он улыбался мне прямо в глаза.

– Вот дерьмо, – сказала я.

Поверх фотографии большими чёрными буквами было написано: «Токио – Нью-Йорк – Мадрид – Лондон – повсюду как дома, но его сердце билось для семьи».

Во мне поднимался истеричный хохот. «Повсюду как дома, но его сердце билось для семьи» – хахаха. Какая изумительная ложь. Наклонив голову, я рассматривала гигантское фото. Нет, так это оставлять нельзя, тут чего-то не хватает. Я побежала в соседнее бюро и внимательно осмотрела письменный стол. Ну вот, очень хорошо, это-то мне и надо: толстый чёрный фломастер. Я вернулась в большой зал, взяла один из стульев и отнесла его к дальней стене. Взобравшись на стул, я своим самым красивым шрифтом дополнила надпись на плакате. Потом спрыгнула вниз, вернула стул на место и одобрительно полюбовалась на свою работу. Вот так-то лучше.

…Мадрид – Цюрих – Лондон – Оер-Эркеншвик. Прекрасно! Сюда стоило заглянуть только для этого.

Чертёнок на моём плече просто лопался от удовольствия, ангелочек на другом плече в отчаянии прятал лицо в ладонях. Но я не успела засмеяться – за моей спиной послышались голоса.

– Цветы пришлют сегодня в полдень, семья принесёт ещё фотографии, музыка будет на кассете, – произнёс один голос, а другой ответил:

– Говорю тебе десятый раз: ты можешь идти, Якоб, у нас всё под контролем. И это называется CD, а не кассета.

Я обернулась и увидела двух мужчин в костюмах: один постарше, другой помоложе. Я быстренько спрятала фломастер в карман.

– Но в пятницу у нас похороны Грундермана, и по поводу лилий нам надо бы ещё раз…

– И с этим мы разберёмся без тебя, – перебил его тот, что помоложе. И тут они увидели меня.

– Прошу прощения, – сказал распорядитель постарше. – Мы не слышали, как вы вошли.

– Но звонок был, динь-динь-дон-дон, – машинально ответила я. Чертёнок прошептал мне на ухо несколько возможных объяснений, начиная от «Я только хотела спросить дорогу» и кончая «Мой дедушка лежит на смертном одре, и я ищу подходящий ритуальный зал». Ангелочек онемел от страха (мне жаль это говорить, но пока от него было мало толку).

– Фрау Розер? – спросил распорядитель помоложе и протянул мне руку.

Я ничего не ответила, но сердечно пожала ему руку.

– Вы должны были быть здесь в 16 часов.

Я не могла, я ходила к психотерапевту. И, похоже, мне сейчас неплохо бы отправиться туда же.

– Разумеется, пунктуальность – одно из наших требований, – сказал пожилой. Представьте себе: здесь на похоронах сидят пятьдесят человек и ждут органную музыку – а вы не пришли.

– Я обычно очень пунктуальна, – ответила я. – Почти маниакально пунктуальна.

– Я разберусь, Якоб, – сказал молодой распорядитель. – Это быстро. – Пожилой вышел за дверь, ангелочек на моём плече очнулся от своей летаргии и закричал: «Быстро! За ним!», а молодой распорядитель в это время взял меня за руку и повёл к органу.

– Будем откровенны: между нами говоря, всё меньшему количеству людей нравится органная музыка. Большинство предпочитает музыку из консервной банки, что к тому же и дешевле. Но тем не менее – если какой-нибудь клиент заказывает органиста, мы не будем предоставлять ему любителя, который может нас опозорить. В конце концов, наш ритуальный зал не зря известен далеко за пределами города. Поэтому мы хорошо платим.