Где ни был бы ты - [12]

Не зная, что и предпринять, молодой монах, развернулся и пошел в обратную сторону, как ему показалось, именно в ту сторону, откуда он сюда попал.

Но сколько не брел он по дороге, ничего не менялось. Дорога уходила куда-то вдаль, мрак вокруг него не рассеивался, и все так же никого не было видно.

Встретив какое-то чахлое деревце, росшее на обочине дороги, он присел возле него, скорее даже не от усталости, которую не ощущал, а от безысходности. Он попытался молиться, но слова молитвы не приносили привычного успокоения и уверенности, и он заплакал.

Внезапно, сквозь рыдания, сотрясавшие его, молодой человек почувствовал, что кто-то трясет его за плечо.

Протерев глаза, он обнаружил возле себя слепого старика.

— Ну что ж, заблудшая душа, пойдем, я отведу тебя туда, где обитают тебе подобные и где ты обретешь покой.

* * *

— Как, ты встретил слепого старца и побывал в городе заблудших душ? — вскричал Василиск, а затем уже спокойнее, обращаясь к нам, добавил, — Видите ли, и то, и другое являются своеобразным мифом там, откуда я происхожу, то есть тем, о чем все знают, но никто никогда не сталкивался.

— А ты, — он снова обратился к монаху, — никогда не упомянул об этой истории.

— Ну, во первых, я так и не был в городе заблудших душ, а встрече со старцем не придавал особого значения. За время моих скитаний мне пришлось столкнуться с такими существами, что слепой старец просто меркнет на их фоне.

— Что толку объяснять глухому красоту музыкальной симфонии, если он вовсе ничего не слышит, — проворчал Василиск.

— А если бы ты мне дал договорить, то узнал бы, что до города я так и не дошел, — огрызнулся монах.

— Ладно уж, рассказывай, — согласился Василиск, — послушаем, что там с тобой происходило.

* * *

Монах шел по дороге вместе со слепым старцем, но только теперь перед ним открывалось все больше и больше разных миров, раскинувшихся по ее сторонам. Мимо одних они шли долго, другие проносились столь быстро, что с трудом можно было рассмотреть, что же они из себя представляют.

Старец все время что рассказывал и рассказывал монаху, а тот с какого-то момента перестал воспринимать рассказанное. Нет, он внимательно слушал и даже пытался понять, но мозг, приученный видеть все как отражение одной-единственной истины, здесь отказывался служить ему.

Порой Монаху казалось, что он грезит, и он останавливался и начинал читать молитвы, пытаясь с их помощью вернуть себе здравый смысл. старец в такие моменты терпеливо ждал своего молодого спутника. Однако видя, что это ничего не меняет, Монах оставлял молитвы и шел дальше, вслед за старцем.

То, что он видел, было столь фантасмагорично, что все его попытки найти в увиденном хоть малейшие элементы знакомых конструкций были тщетны. И чтобы хоть как-то сохранить здравый смысл, ему пришлось принять эту реальность. Время здесь не существовало, как не существовало и расстояния. Они просто шли и шли, а все вокруг них менялось и менялось.

Постепенно Монах стал уставать, но не физически, а морально (душевно), ему все больше и больше хотелось вернуться в мир, в котором он вырос.

Внезапно на дороге появились две фигуры, двигающиеся им навстречу. Когда наконец Монаху удалось разглядеть их, он сразу же забыл о спутнике и стал напряженно смотреть вперед.

Это был рыцарь в блестящих железных латах, а рядом с ним двигался огромный черный конь. Только подойдя ближе, Монах, наконец, рассмотрел, что конь этот был не совсем обычным — вместо копыт его ноги заканчивались тремя пальцами с огромными когтями.

Несколько смутившись увиденным, Монах оглянулся в поисках своего спутника, однако слепого старца нигде не было. Тогда он обратился к рыцарю.

— Не позволите ли мне, господин, сопровождать вас в дороге. Что-то мне подсказывает, что вы знаете, как добраться до ее конца.

— Занятно встретить в этих концах монаха, — рокочущим басом произнес рыцарь, — но я не буду спрашивать тебя о причине твоего присутствия здесь. Однако ты прав, я иду домой и, надеюсь, по той дороге, по которой надо. А вот взять тебя в спутники, — он почему-то посмотрел на своего коня, помолчал и, наконец, произнес, — ну что ж, а почему бы и нет.

Некоторое время они шли по дороге. Затем, словно повинуясь какому-то приказу, слышному ему одному, рыцарь вскочил на коня, ухватил монаха и посадил его сзади себя. И только они разместились на спине этого создания, так похожего на коня, как оно прыжками, больше похожими на кошачьи, понеслось прочь от дороги.

Все вокруг, померкнув, погрузилось в темноту, лишь изредка освещаемую сполохами. Затем они оказались перед воротами этого городка. Здесь рыцарь помог монаху спуститься на землю и исчез.

* * *

— Вот собственно вся моя история. Но я ни о чем не жалею. Здесь у меня есть приятная компания старых знакомых, привычные места, а что еще нужно? — подвел он итог.

В наступившей тишине я повернулся к бородачу.

— Ну а вы? Вы-то какую роль сыграли в этой истории?

— Я? — удивился он. — Даже и не знаю. Хотя давайте поведаю вам и свою историю, а вы сами рассудите.

* * *

Он родился в Золотой век алхимии. Это было время, когда люди, посвятившие себя этой науке, были самыми уважаемыми в обществе. Верхушка общества почитала для себя за честь финансировать их исследования, и даже короли прислушивались к их советам.