Где нет зимы - [11]

— Ты меня узнала? — теребит меня Мишина мама.

— Узнала, конечно, — говорю.

А потом рассказываю только про то, что у нас до вечера никого не будет дома, а в школе в меня кидают мячом, а я этого не люблю и потому в школу не вернусь. По крайней мере сегодня.

Мишина мама оглядывается, а потом говорит:

— Пойдем!

И мы идем в парикмахерскую — совсем рядом с тем местом, где я стояла. Мишина мама там работает.

И фартук ей нужен, чтоб совать в кармашки всякие инструменты: расчески, там, или ножницы.

Мишина мама сажает меня в уголок и просит немного подождать. А сама возвращается к креслу перед большим зеркалом.

В кресле сидит странная женщина, у которой вся голова в каких-то фантиках из фольги.

— Что ты там бормочешь, Гуль? — поворачивается ко мне Мишина мама.

— Зачем вы ей надели на голову фантики? Это некрасиво. И волос совсем не видно, — отвечаю я.

— Некрасиво? — улыбается Мишина мама. — Ничего, фантики — это временно. Сейчас мы их снимем, и все будет замечательно.

И она снимает фантики, и что-то еще делает с головой той тетеньки, и получается ничего. Вполне нормально.

Вовремя я им сказала, чтобы фантики сняли. Без фантиков точно лучше оказалось.

На белом кафельном полу валяются разноцветные локоны. Наверное, их можно собрать и сделать парик — такой пестренький.

Шура говорила, что трехцветные кошки приносят удачу. Я раньше думала, это она про настоящих разноцветных кошек говорила — зеленых с фиолетовым хвостом и красными лапами. А потом узнала, что про нормальные кошачьи цвета: когда, например, беленькая кошечка с рыжими и серыми пятнами.

Сделать трехцветный парик, надеть на себя — и тогда все будет хорошо!

Мишина мама уже сняла фартук, работа у нее закончилась. И теперь мы стоим у эскалатора.

— Ну и куда пойдем? — говорит она.

— Только не в школу! — твердо отвечаю я.

— Сама не хочу, — смеется Мишина мама. — В школу уже позвонила и сказала, чтобы они не волновались. Так что в школе тебя ждут только в понедельник. В понедельник-то пойдешь?

— Посмотрим, — пожимаю я плечами.

А Мишина мама говорит, что домой мне тоже звонила, там нет никого, и, вместо того чтоб идти домой, мы идем в кафе. И едим пиццу и мороженое.

Мишина мама спрашивает меня:

— Вот что ты делаешь, когда тебе невесело?

— Реву, — вздыхаю я, подумав.

— Я тоже, — кивает Мишина мама. — А потом что?

— А потом… — я пытаюсь сообразить, что же делаю потом. — Потом получается, что меня уже кто-нибудь утешает и жалеет, и мне становится веселее.

— А если тебе несколько дней все время грустно и грустно? — Мишина мама зачерпывает круглой пластиковой ложкой и отправляет в рот огромный кусок шоколадного пломбира, и мне немножко трудно разобрать ее слова.

— А мне не бывает несколько дней грустно. Мне бывает то грустно, то весело. То просто обычно.

— Хорошо тебе. А вот я иду и ем мороженое. У меня от этого сразу настроение улучшается.

— У меня тоже от мороженого улучшается! Я тоже буду так делать! — решаю я. — А вам часто бывает грустно?

— Бывает…

— А почему вам сейчас грустно? Вы по Мише скучаете? Он скоро от бабушки приедет?

— В августе.

Когда еще он наступит, этот август…

Павел

Кухонный шкафчик почти совсем пустой. У нас было немного овсянки, вермишель, манная крупа, в погребе — остатки картошки.

Картошка сморщенная и покрыта росточками. Интересно, если посадить ее в цветочный горшок — она вырастет? Нет, я знаю, что для картошки надо больше места, но если посадить ее в большой горшок от фикуса, она ведь будет расти?

Мы с Гуль уже неделю живем одни. Мама пока не вернулась, и телефон ее не отвечает.

Так и раньше случалось раза три — когда с нами еще была Шура. Но мама всегда возвращалась, поэтому я думаю, что она вернется и теперь. Вот только на ужин у нас — четверть пакетика вермишели, последнее, что осталось из наших запасов.

Гуль ходит в дневной школьный лагерь. Там водят на экскурсии и гулять в парк культуры, там есть разные кружки и устраивают всякие соревнования. Гуль научилась валять войлочные игрушки и каждый день приносит домой то каких-то цветных колобков, то кривеньких зайчиков-мишек. Заставляет меня любоваться и хвалить ее. Я хвалю… Но для меня сейчас главное, что Гуль там кормят — дают завтрак, обед и полдник. Первые два дня она прибегала домой голодная: бе-е-е, рыбные котлеты, гадость, невкусно. И мне пришлось ей объяснить, что, пока мама не вернется, готовить буду я, а продуктов у нас мало, так что пусть уж лучше она ест все, что варят повара в школе.

Вермишели было больше, но первую партию я испортил. Я не знал, как варить вермишель. Думал — как рис. Она ведь тоже, пока не сготовишь, твердая, значит, и варить надо так же. Положил вермишель в холодную воду и поставил на огонь. Посолил воду, чтоб было вкусно. Еще боялся, что пересолю, дурачок. А вермишель вся в комок слиплась. Я испугался, что и остаток впустую потрачу. Так что надо хотя бы сейчас где-то узнать рецепт, спрашивать соседок, как варят вермишель, мне не хотелось: тут сразу бы выплыло, что мамы нет дома. Начались бы всякие ахи-охи и расспросы, соседки бы стали переглядываться, со значением поджимать губы или даже пытаться зайти в дом и сварить нам чего-нибудь. Нет, конечно, они бы сварили получше, чем это делаю я, но мы с Гуль справимся сами.