Где не ступала нога… - [21]

— А вы уверены, что это так просто? — мягко спросил Викен. Он повернулся к Корнелиусу, и что-то было в его глазах такое, что заставило того промолчать. — Я еще не сталкивался здесь с проблемой, какой бы сложной она ни была, чтобы при ближайшем рассмотрении она не оказалась еще сложнее, — сказал Викен.

* * *

Они прошли через воздушный шлюз корабля и сквозь герметический переход, соединяющий его со станцией. Почти вся она находилась под землей. Комнаты, лаборатории, даже холлы в коридорах были обставлены с претензией на роскошь. Еще бы, в общей гостиной был даже настоящий камин с взаправдашним огнем! Один бог знает, сколько это стоило!

Думая о грандиозной ледяной пустоте, в которой царил его величество Юпитер, и о своем годичном заточении, Корнелиус постепенно пришел к выводу, что все эти роскошества были, строго говоря, биологической необходимостью.

Викен проводил его в приятно обставленную комнату, в которой ему предстояло жить.

— Немного погодя принесем багаж и начнем разгружать вашу псионную механику. Сейчас все наши заняты — болтают с экипажем или читают письма.

Корнелиус отсутствующе кивнул и сел. Кресло, как и вся мебель, приспособленное к условиям низкой гравитации, состояло из одного паутинообразного каркаса, но сидеть в нем было удобно. Он ощупал карманы своей туники, надеясь чем-нибудь соблазнить Викена, чтобы тот не уходил.

— Хотите сигару? Захватил из Амстердама.

— Спасибо.

Подчеркнуто вежливо Викен взял сигару, скрестил длинные худые ноги и начал пускать сизый дым.

— Гм… Вы здесь главный?

— Не совсем так. Здесь нет главных. Единственное административное лицо — это повар, на случай если понадобится что-нибудь организовать. Не забывайте — это исследовательская станция с начала и до конца.

— Ну и чем же вы конкретно занимаетесь?

Викен нахмурился.

— Никого не спрашивайте здесь так в лоб, доктор, — посоветовал он. — Они предпочитают играть в прятки с каждым новичком как можно дольше. Тут редко встретишь человека, который бы сколько-нибудь вразумительно… Нет, не надо извиняться передо мной. Все олл райт. Я физик, специалист по твердым телам в условиях сверхвысоких давлений.

Он кивнул на стену:

— Здесь этого добра, сколько хотите!

— Понимаю.

Некоторое время Корнелиус молча курил.

— Что касается меня, то я считаюсь специалистом по псионике. Но, ей-богу, пока я не имею ни малейшего представления, почему ваш прибор может шалить, как сообщалось.

— А что, на Земле эти лампы работают как надо?

— И на Луне, и на Марсе, и на Венере… Видимо, везде, кроме Юпитера.

Корнелиус пожал плечами.

— Конечно, пси-лучи всегда капризны. Порой возникают нежелательные обратные токи, если… Но нет. Не буду зря теоретизировать. Кто работает на передатчике?

— Да Энглси. Он и подготовки-то специальной не проходил. Взялся за это дело после того, как остался калекой, и обнаружил такой природный дар, что его отправили сюда. Так трудно подобрать кого-нибудь для Юпитера-5, что мы не смотрим на степени. К тому же Эд, по-моему, управляется с Джо не хуже доктора психологии.

— Да, да. Ваш искусственный юпитерианец — “Ю-сфинкс”. О нем тоже надо как следует подумать, — сказал Корнелиус. Невольно он заинтересовывался все больше. — Может быть, все дело в его биохимии. Кто знает? Хочу открыть вам маленький, тщательно скрываемый секрет: псионика — вовсе не точная наука.

— Так же, как и физика, — ухмыльнулся Викен. И затем добавил более серьезно: — Во всяком случае, моя область физики. Но надеюсь сделать ее точной. Я, знаете ли, именно поэтому здесь. Мы все здесь за этим.

* * *

При первой встрече Эдвард Энглси производил ошеломляющее впечатление. Казалось, он состоит из головы, пары рук и пронзительного взгляда голубых глаз. Остальная часть его тела, вправленная в инвалидное кресло, была просто дополнением.

— Бывший биофизик, — рассказывал о нем Викен. — Совсем молодым исследовал атмосферные споры на Земной Станции. Несчастный случай искалечил его. Нижняя половина навсегда парализована. Грубый тип, с ним надо поосторожнее.

Теперь, сидя в мягком кресле пункта управления, Корнелиус понял, что Викен еще приукрасил истину.

Разговаривая, Энглси одновременно ел, давясь, и сыпля крошки. Механические руки кресла терпеливо подметали то, что он успевал насорить.

— Приходится есть прямо за работой, — пояснил он. — Эта дурацкая станция официально живет по земному времени, по Гринвичу. А Юпитер — нет. Я готов перехватить Джо, когда бы он ни проснулся.

— Что же, некому вам помочь? — спросил Корнелиус.

— Эх! — Энглси подцепил кусок хлеба и ткнул им в сторону Корнелиуса. Рабочий язык станции — английский — был его родным языком, поэтому он выплевывал фразы с неимоверным ожесточением. — Ну вот вы. Вы когда-нибудь занимались пси-лучевой терапией? Не чтением мыслей или просто связью на расстоянии, а настоящим воспитанием психических функций?

— Пожалуй, нет. Для этого нужен природный талант вроде вашего, — улыбнулся Корнелиус.

Изрезанное морщинами лицо напротив него проглотило любезное замечание, не заметив.

— Насколько я понял, вы имеете в виду случаи вроде восстановления нервных функций у парализованного ребенка?