Где деньги, мародер? - [48]

В комнате стало как будто холоднее. Пальцы Кащеева заплясали в каком-то диком замысловатом танце. Ларошев вжался в стену.

— Вето осинное, трава мертвая да ягода волчья, — голос старика окреп, он поднялся еше выше, уперевшись в кровать тощими локтями. — Мор голубиный да овечий. Страсти небесные и земные. В око твое загляну да снова челом ударю…

— Заткните ему рот! — нечеловеческим каким-то голосом заверещал Ларошев. Я бросился к старику и накрыл его губы ладошкой.

— Раз додог, а два додога, а тдетья — заветдая, — промычал сквозь мою ладонь старик и вцепился мне в ладонь зубами.

— Нет! — крикнул Кащеев, обеими ладонями касаясь груди старика. Тот заорал. Я отдернул ладонь. Из укуса сочилась кровь. Но, похоже, кроме моей крови на ладони была еще и кровь старика. Прежде чем укусить меня, он прокусил себе губу или язык.

Раздался вой, свет в коридоре замерцал и погас. По стенам пробежали яркие пламенные всполохи. Кащеева отшвырнуло в стену. А с кровати начала подниматься призрачная фигура в белых одеждах. Это существо было один в один похоже на Федора Кузьмича, только вот глаз был один. И он сиял пронзительно-синим, таким особенным болезненным светом, который ввинчивается в глаза и как будто выжигает на сетчатке раны.

Призрак раскинул руки в стороны, и комната наполнилась гулким смехом. Таким низким, что от него болела голова. Взгляд его единственного глаза сначала беспорядочно шарил по комнате, а потом уперся в меня. Меня прошиб холодный пот. Сделалось жутко так, как, наверное, никогда не было. Я отступил назад, к двери. Существо протянуло ко мне призрачные руки, как будто собираясь ухватить за шею. Я пригнулся, бросил быстрый взгляд в сторону Ларошева. Тот стоял на прежнем месте, вжавшись в стену. Лицо его было белым, как полотно. У другой стены заворочался Кащеев. Что это еще за хренотня вообще?!

— Беги, Лебовский! — крикнул Ларошев. Существо дернулось в сторону голоса. Немигающее око уставилось на Ларошева. Тот тоненько завыл и начал медленно сползать по стене. Я схватил табурет и швырнул в призрака. Не рассуждая, как-то само получилось. Она ожидаемо пролетела насквозь и ударилась в стену рядом с кроватью. Но цели своей я достиг — призрак отвлекся от Ларошева и снова повернулся ко мне. И нахрена я это сделал? Можно подумать, я понимаю, что дальше вообще…

— Отвали от нас, тварь, кто бы ты ни был, — сказал я. Просто молчать было уже невыносимо. Ужас шевелился внутри, как будто собирался разорвать мне живот и высунуться наружу. Как Чужой.

Призрак снова махнул руками в мою сторону, я снова увернулся, но задеть меня он успел. В том месте, где призрачные пальцы коснулись кожи, я ощутил дикий холод. Как будто жидким азотом прижгли.

Призрак снова захохотал.

— Да что это вообще такое-то? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. Никто мне и не ответил. «Отлично поговорили со стариканом, прямо десять баллов!» — подумал я.

— Пригнись, — то ли проговорил, то ли простонал лежащий рядом со стеной Кащеев.

— Что? — спросил я.

— Носом в пол упади, болван! — закричал он и попытался подняться. Но нога подвернулась, и он снова рухнул. Призрачный дед метнулся к нему. Из его единственного глаза протянулся тонкий голубой луч к голове Кащеева. Тот заорал. Диким кошмарным воплем. Таким, от которого сводило болью мозг.

— Эй ты, Лихо Одноглазое, — сказал я, чувствуя, что сдерживаемый ужас вот-вот прорвется наружу, и я со всех ног помчусь по коридору с зажмуренными глазами и заткнутыми ушами. Я понятия не имел, что делать, но как-то нужно было его отвлечь от Кащеева. Так орать можно только от нечеловеческой боли или страха. Или от всего вместе. Не знаю, что он там делал, мозг высасывал через череп или еще что…

Глаз снова уставился на меня. В голове какими-то обрывками фраз всплывала прочитанная методичка. Про пиковые эмоции и это вот все. Ну вот, эмоция самая что ни на есть пиковая. В прошлый раз в похожем состоянии я разнес в мелкую крошку стекло и вырубил нескольких громил, может быть, у меня снова может что-то получиться?

Я снова увернулся от призрачных стариковских пальцев, перекатился по полу к Кащееву. Быстро глянул на него. Тот вроде бы был жив, и видимых повреждений на его голове не было. И то хорошо…

Но больше ничего хорошего вокруг не было. Отступать больше было некуда. Призрачная тварь, раззявив рот в низком хохоте, приближалась. Длинные белые одежды колыхались в нескольких сантиметрах от пола. Руки раскинуты в стороны, пальцы хищно согнуты. А на груди проступает тот самый символ. Точка и из нее крючья. Незамкнутый цветок.

Глава 17. Должен остаться только один

Скрюченные пальцы призрака протянулись ко мне. Снова раздался дикий хохот, прямо мне в лицо. Свечение синего глаза стало ослепительным. Его лицо было прямо перед моим лицом. Сквозь призрачную личину старика иногда проступало лицо. Другое лицо, молодое. В чем-то очень похожее на то, которое я вижу в зеркале. Но все-таки не оно.

Я вжался в угол и, чтобы хоть как-то прикрыться от болезненного синего света мертвого глаза поднял руку. Ту самую, за которую меня укусил старик.

Хохот внезапно замолк. Пасть призрака закрылась, он несколько раз дернул головой, будто принюхиваясь к чему-то очень неприятному.