Где деньги, мародер? - [37]
— Да ладно, — говорю.
— Потопали в лазарет, — повторил Борис. — Надо чтобы тебя каратели подлатали, а то воспалится все нахрен.
— Да ладно, хорошо, что живой, — отмахнулся Йован. — Надо тут прибрать, а то потом забудем, а у нас — правила.
— Пусть вон Лебовский прибирает, — Борис мотнул головой в мою сторону. — Слышь, Лебовский, у мародеров есть правило, что если в мызе бардак, то последний не уходит. А если уйдет, то потом месяц сортиры чистит в общаге. И проставляется бухачем.
— Резонно, — сказал я. — А всякие веники тут водятся? Или руками все собирать?
— В кладовке глянь, — Борис кивнул на закрытую дверь и потянул Йована за рукав. — Пойдем давай, Лебовский тут разберется!
— Да погоди ты! — Йован отбросил его руку в сторону и подошел в куче обломков дерева и осколков стекла, которые раньше были зеркалом. — Это еще что за хренотня? Тайник что ли какой тут был?
Среди мусора валялась жестяная коробка размером с толстенькую книжку, перевязанная бечевкой. На полустершейся краске еще можно было разобрать улыбающегося денди. В одной руке у него была кружка с шапкой пены, а в другой — печенька. «Сырныя крекеры къ пиву! Лучшая закуска отъ новой пекарни Крюгера!» — гласила надпись сбоку. Стараясь не смотреть на свое отражение в осколках зеркала, я подошел ближе по похрустывающему стеклу. Поднял коробку и стянул с нее изрядно подгнившую бечевку.
Глава 13. Любовный роман без хэппи-энда
Мы все трое столкнулись головами над коробочкой. Любопытство захлестнуло так, что как-то сразу забылись и бородатые ворованы, и зеркало с моим недобрым двойником на той стороне, и драка за Феодору. Технически это мог быть очень ценный клад, конечно, но даже если нет, все равно интересно. Чья-то покрытая пылью тайна. Судя по виду коробочки, этого человека уже давно нет в живых. Ну или он старенький совсем.
Я осторожно поставил коробочку на стол и стал вынимать из нее предметы. Просто, но талантливо вырезанный из дерева кораблик. Плоский засохший белый цветок неизвестного мне вида — маленькая белая звездочка на длинном стебле. У основания — небольшой венчик узких листочков. Видимо, засушили между страниц книги. Странно, что он не рассыпался. Плоская речная галька, покрытая сложным узором полупрозрачных зеленых линий. Серебряный медальон на почерневшей цепочке. Внутри — не очень четкий портрет усатого мужчины. Собственно, кроме усов и контура лица ничего не разобрать. Большая глиняная монета, когда-то покрашенная золотой краской, от которой осталось всего несколько блесток. Похоже, что это слепок, копия. Только одна сторона монеты выпуклая, другая просто гладкая. На монете можно различить двух стоящих друг напротив друга зверьков с острыми мордочками и длинными хвостами. И цифру «1». По краю когда-то явно были буквы, но либо качество слепка было так себе, либо время постаралось, так что прочитать надпись было невозможно. И, наконец, письмо. Свернутый три раза лист пожелтевшей бумаги, исписанный ровными круглыми буковками с множеством завитков. Похоже, писала женщина.
Я взял бумагу в руки, аккуратно расправил, чтобы не сломать хрупкий листочек и начал читать, продираясь через архаичные твердые знаки и эти самые завитушки, к месту и не к месту добавленные к буквам.
— "Милая моя Катенька! Завтра меня отправляют в Серафимин скит, где я скорее всего и сгину, так больше с тобой и не повидавшись. Отец взял с меня слово, что я буду молчать, но с каждым годом глядя на тебя, моя доченька, я понимала, что должна тебе открыть тайну. Тайну того, как ты родилась, и кто на самом деле твой отец. Я знаю, родная, что читать это все тебе будет больно, и что от Гаврилы ты видела только добро. Но я должна.
Мне было всего шестнадцать, когда я встретила своего Мишеньку. Ах, какая красивая у нас была любовь! Какие нежные стихи он мне писал! Какие трогательные подарки… Но все это было пустое, потому что мой отец никогда бы не согласился отдать меня за него замуж. Известное дело — он промышленник и магнат, а Мишенька — бездельник с Уржатки, да еще и вор помеченный. Но Мишенька решился и пришел к отцу просить моей руки. Как тот негодовал и буйствовал, ты можешь себе представить. Но Мишенька стоял на своем — люблю, жизнь за нее положу, благослови, проси любой откуп. Отец выгнал его, а меня запер. Но к утру слегка охолонул и приказал впустить. Мишенька так и сидел у порога, никуда не уходил. Отец тогда сказал, что отдаст меня ему в жены, ежели он принесет за меня не менее десяти Золотых Соболей. А пока не принесет, то и видеться мы не будем.
Мы сумели все же поговорить, когда он ночью подобрался под мое окно. Я его уговаривала зря жизнью своей не рисковать, что он, конечно, вор, но Золотые Соболя вовсе не у простых людей хранятся, что я согласная с ним сбежать, ежели он с замками совладает.
Но он уже решился. Велел ждать и ушел.
А наутро отец мне сказал, что сговорил меня замуж. За Гаврилу Куцевича. Мол, Гаврила — мужик надежный, добрый, никогда меня не обидит, да и к тому же служит у него не первый год. Я плакала. Умоляла подождать. Но отец сказал, чтобы я Мишку своего забыла навсегда. И что даже если тот принесет всю тысячу, он никогда не согласится, чтобы дочь его родная пошла за ворюгу из Уржатки.
Сначала я выносил мозг дочери-подростку на тему "kak вести себя в коллективе", а потом вдруг оказался в 1980 году в теле четырнадцатилетнего парня. Которого родители на все лето отправляют в пионерский лагерь. Иронично. Неожиданная возможность доказать правдивость своих аргументов. Ну что, раз-два, левой-правой, "Всегда готов!", зарница, пионерская зорька! Смогу повторить?
Началась вторая смена в пионерском лагере "Дружных", а я продолжаю оставаться в теле четырнадцатилетнего Кирилла Крамского. Обычного подростка в обычном тысяча девятьсот восьмидесятом году. Обычный взрослый из двадцатых годов двадцать первого века. Уже немного освоился и даже начал получать удовольствие от так странно сложившихся обстоятельств.
Меня предали те, кому я доверял больше, чем себе. Мое имя вычеркнули со страниц истории, а уста мои замкнули чарами, чтобы я никогда не смог рассказать правду о той смуте. Весь мой род приговорили к смерти, но мне достался приговор более жестокий — ЖИЗНЬ. Я должен был жить и безмолвно наблюдать, как Российская Империя существует без меня. Но я не сдался. Я ждал почти полвека, чтобы получить возможность отплатить предателям той же монетой. Могущественная сила отправила меня на сто лет назад, в тело одного из моих родичей.
"Наш корреспондент трагически погиб, выполняя задание редакции..." — напишут завтра в новостях. Только я этого не увижу, потому что разбился об бетонный пол цеха заброшенного завода. Я упал с огромной высоты. Но почему-то не погиб, а провалился во времена позднего Советского Союза. И попал в тело только что получившего диплом факультета журналистики парня, которого распределили в заводскую многотиражку. Ах как иронично! Где же я так нагрешил-то, что колесо Сансары снова отправило меня работать в прессу?
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
Миронов, в пятом веке – от южнорусских степей до Галлии – известный как князь Радомир, вынужден вновь вернуться в прошлое. Их род, их селения постигла злая участь – страшная эпидемия чумы, пришедшая с запада вместе с уходящими гуннами. Болезнь не щадит никого, и только князь и княгиня, как сакральные символы рода, могут остановить черную смерть, источник которой – проклятье Аттилы. Мертвый, он так же страшен, как и живой. Венец бургундов, дающий власть, тот, что правитель гуннов давно искал и обрел лишь перед самой смертью, необходимо вернуть, положить в его могилу… которую еще нужно отыскать.А чума свирепствует все сильнее, уже вымерла большая часть рода и некому хоронить умерших.
Двое наших в другом мире. Все в шоколаде, и чем это может грозить новому миру. Выложена первая книга.
Существует ли магия? Этот вопрос волновал студента-программиста Сергея Лемехова, когда он прочитал заклинание из одной древней книги. И вот он уже в другом теле, в другом мире, полном опасностей и загадок. Задор и смелость, смекалка и находчивость всегда при нём, и Сергей отважно принимает вызов судьбы. Его ожидают рискованные приключения, магические битвы и политические интриги. На этом пути не выстоять в одиночку, но, к счастью, Сергей встречает мудрых наставников и верных друзей. Помогая друг другу, они противостоят грозным врагам и меняют ход судьбы.
Прогулка двух подруг по катакомбам мистического Зеленого театра заканчивается в …Шотландии XVIII века. Здравствуй, новая жизнь. Не так сложно выжить в лесу, как устоять перед загадочными братьями Кемпбелл. Приспособятся ли современные девушки к жизни в прошлом? Смирятся с тайнами братьев? Победит любовь или желание вернуться в свое время?
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.