Где Цезарь кровью истекал - [63]

Беннет начал поддаваться, но всё же возразил:

— Я же не сказал, что вы не имеете права их видеть. Бога ради. Отправляйтесь туда сами и разглядывайте, сколько хотите.

— Но это же абсурд! Взгляните на меня.

— Не вижу ничего особенного. Самолёт вас выдержит.

— Нет, — от ужаса Вульф содрогнулся. — Ни за что не выдержит. В этом тоже можете мне поверить. Ожидать, что я полечу на самолёте, совершенно противоестественно. В чём дело, чёрт побери! Сперва вы отказываетесь нарушить какое-то смехотворное, пустяковое правило, а потом у вас ещё хватает легкомыслия предлагать мне… Вы когда-нибудь летали самолётом?

— Нет.

— Так попробуйте же! Необыкновенное ощущение! Вы будете в восторге. Мистер Стюртевант весьма искусный и надёжный пилот, да и машина у него первоклассная. Привезите мне эти карты!

Конец спорам положило предложение бесплатно прокатиться на самолёте. Пять минут спустя Беннет сдался. Он записал, какие формуляры нужны Вульфу, сделал несколько телефонных звонков, и я проводил его на лётное поле. Пошли мы пешком, благо аэродром соседствовал с ярмаркой, а Беннет хотел напоследок заглянуть ещё разок в гернзейский павильон. Нас встретил Стюртевант, симпатичный безусый паренёк в замасленном комбинезоне, уже разогревавший к нашему приходу мотор маленького жёлтого биплана. Беннет вскарабкался в кабину, и вскоре самолёт покатил по полосе, развернулся, стремглав промчался мимо меня и взмыл в воздух. Я проводил его взглядом, удостоверился, что он взял курс на восток, и зашагал в методистскую закусочную, где условился встретиться с Вульфом. Я предвкушал, с каким удовольствием запущу зубы во фрикасе, для которого в моём желудке оставалось достаточно места после завтрака в каталажке.

Впрочем, трапеза оказалась непраздной, поскольку Вульф уже успел наметить кое-какую программу, выполнение которой возлагалось на меня. Несмотря на свои пространные разглагольствования о правилах, которые в исключительных случаях можно и нарушать, собственное правило — никаких дел во время еды — он соблюдал неукоснительно, так что мы не утруждали себя беседой. Когда мы покончили с пирогом и появился кофе, Вульф принял более удобную позу и начал излагать свой план. Мне предписывалось отправиться на машине к Осгудам, принять ванну и переодеться. Поскольку дом был забит прибывшими на похороны гостями, мне полагалось обращать на себя возможно меньше внимания; самое лучшее, чтобы Осгуд вообще меня не заметил, так как он всё ещё подозревает, что я свёл его дочку с отродьем ненавистного Пратта. Потом мне следовало собрать и упаковать наши вещи, отнести их в машину, набить её утробу бензином, маслом и прочим, чего ей захочется, и доложить об исполнении Вульфу, который будет ждать меня в той же комнате в административном павильоне и куда не позднее трёх часов придёт Беннет.

— Как упаковать вещи? — поинтересовался я. — Мы полетим на самолёте?

Вульф тяжело вздохнул.

— Мы поедем на машине домой. Даже не верится — домой!

— Остановки будут?

— Заедем к мистеру Пратту. — Он глотнул кофе. — Кстати, едва не забыл. Два пункта. У тебя есть при себе записная книжка или что-то в этом роде?

— Да, блокнот. Из тех, что всегда со мной.

— Могу я взять его? И твой карандаш. Спасибо. Хорошо бы формат у блокнота был покрупнее, но, пожалуй, сойдёт. — Он засунул блокнот с карандашом к себе в карман. — И второе: мне нужен хороший и надёжный лгун.

— К вашим услугам, сэр, — я выпятил грудь.

— Нет, не ты. В дополнение к тебе.

— Другой лгун, помимо меня? Обычный или с причудами?

— Обычный. Но наш выбор ограничен. Он должен быть из состава той троицы, что околачивалась возле пастбища в понедельник, когда я стоял на валуне.

— Что ж, — я в задумчивости пожевал губы. — Ваш приятель Дэйв вполне сгодится. Он любит поэзию.

— Нет. Исключено. Только не Дэйв. — Вульф приоткрыл глаза. — А как насчёт Лили Роуэн? Кажется, она неплохо к тебе расположена. Особенно после того, как посетила тебя в заключении.

— Откуда вам известно, чёрт побери?!

— Простая догадка. Голос твоей матери в телефонной трубке принадлежал ей. Мы ещё обсудим это хулиганство, когда вернёмся домой. Коль скоро идея этого балагана была твоя, ты должен был говорить с Лили. Заключённых к телефону не подзывают, следовательно, она к тебе приезжала. А раз вы столь дружны, она не станет артачиться.

— Я не люблю использовать своё обаяние в деловых целях.

— Опалу, зашедшую слишком далеко, могут объявить недействительной.

— Когда я пойму, что это такое, я непременно свяжусь с вами. Хотя готов вернуть это вам в неразжёванном виде.

— Она пойдёт на ложь?

— Конечно! Тут сомневаться не приходится.

— Это очень важно. Мы можем на неё положиться?

— Целиком и полностью.

— Тогда разыщи её и договорись, чтобы начиная с трёх часов она ждала нас у Пратта. — Он заметил проплывавшую мимо методистку и заказал ещё кофе. — Уже второй час. Мистер Беннет уже на подлёте к Фернборо. У тебя остаётся мало времени.

Я опустил чашку и вышел.

Всё шло как по писаному, но прохлаждаться мне было некогда. Первым делом я позвонил в дом к Пратту, на счастье, Лили оказалась там, так что с этим делом было улажено. Потом я на всех парах понёсся к Осгуду, вошёл с чёрного хода по задней лестнице и благополучно избежал встречи с папашей. Впрочем, я и так мог остаться незамеченным, потому что в доме буквально яблоку было негде упасть, как на ярмарке. Прибыло около сотни машин, поэтому мне пришлось поставить наш «седан» на значительном удалении от дома и, естественно, перетаскивать вещи в одиночку. Панихида началась в два часа. Когда я покидал дом, из него слышался только голос священника, молившегося за упокой души Клайда Осгуда, который одновременно выиграл и проиграл своё последнее пари.