Где апельсины зреют - [5]
— Да почемъ-же я-то знаю! Здѣсь верстъ нѣтъ. Здѣсь иначе считается. Къ тому-же въ этой мѣстности я и сама съ мужемъ въ первый разъ. Вотъ пріѣдемъ въ Ниццу, такъ справимся, сколько верстъ до Италіи.
— А мы теперь развѣ въ Ниццу ѣдемъ? допытывался Конуринъ.
— Сколько разъ я вамъ, Иванъ Кондратьичъ, говорила, что въ Ниццу.
— Да вѣдь гдѣ-жъ все упомнить! Мало-ли вы мнѣ про какіе города говорили. Ну, а что такое эта самая Ницца?
— Самое новомодное заграничное мѣсто, куда всѣ наши аристократки лечиться ѣздятъ. Моднѣе даже Парижа. Югъ такой, что даже зимой на улицахъ жарко.
— А… Вотъ что… Стало быть воды?
— И воды… и все… Тамъ и въ морѣ купаются, и воды пьютъ. Тамъ вотъ ежели у кого нервы — первое дѣло… Сейчасъ никакихъ нервовъ не будетъ. Потомъ мигрень… Ницца и отъ мигреня… Тамъ дамскій полъ отъ всѣхъ болѣзней при всей публикѣ въ морѣ купается.
— Неужели при всей публикѣ? Ахъ, срамницы!
— Да вѣдь въ купальныхъ костюмахъ.
— Въ костюмахъ? Ну, то-то… А я думалъ… Только какое-же удовольствіе въ костюмахъ! Такъ, въ Ниццу мы теперь ѣдемъ. Такъ, такъ… Ну, а за Ниццей-то уже Италія пойдетъ?
— Италія.
— А далеко-ли она все-таки оттуда будетъ?
IV
Кондукторъ, взявъ два съ половиной франка "пуръ буаръ", хоть и далъ слово не впускать ни кого въ купэ, гдѣ сидѣли Ивановы и Конуринъ, но слова своего не сдержалъ. На одной изъ слѣдующихъ-же станцій спавшій на диванѣ Конуринъ почувствовалъ, что его кто-то трогаетъ за ногу. Онъ открылъ глаза, Передъ нимъ стоялъ мрачнаго вида господинъ съ двумя ручными чемоданами и говорилъ:
— Je vous prie, monsieur…
Онъ поднималъ чемоданы, чтобы положить ихъ въ сѣтку.
— Послушайте… Тутъ нельзя… Тутъ занято… Тутъ откуплено!.. закричалъ Конуринъ. — Кондукторъ! Гдѣ кондукторъ?
Пассажиръ продолжалъ говорить что-то по французски и, положивъ чемоданы въ сѣтку, садился Конурину на ноги. Конурину поневолѣ пришлось отдернуть ноги.
— Глафира Семеновна! Да что-же это такое съ нами дѣлаютъ! Скажите вы этому олуху по французски, что здѣсь занято! будилъ онъ Глафиру Семеновну, а между тѣмъ схватилъ пассажира за плечо и говорилъ:- Мусью… Такъ не дѣлается. На ноги садиться не велѣно. Выходи.
Тотъ упрямился и даже оттолкнулъ руку Конурина. Глафира Семеновна проснулась и не сразу поняла въ чемъ дѣло.
— Позовите-же кондуктора. Пусть онъ его выпроводитъ, сказала она Конурину.
— Матушка. Я безъ языка… Какъ я могу позвать, ежели ни слова по французски!
— Кондуктеръ! Мосье кондуктеръ! выглянула она въ окошко.
Но въ это время раздалась команда "en voitures" и поѣздъ тронулся.
— Вотъ тебѣ и франко-русское единство! бормоталъ Конуринъ. — Помилуйте, какое-же это единство! "Вивъ ли Франсъ, вивъ Рюсси", взять полтора франка, обѣщать никого не пускать въ вагонъ и вдругъ, извольте видѣть, эфіопа какого-то посадилъ! Это не единство, а свинство. А еще "вивъ Рюсси" сказалъ.
— Да ужъ это вивъ Рюсси-то я еще въ Парижѣ въ ресторанѣ Бребанъ испыталъ, сказалъ тоже проснувшійся Николай Ивановичъ. — И тамъ гарсонъ сначала "вивъ Рюсси", а потомъ на шесть франковъ обсчиталъ.
Пассажиръ угрюмо сидѣлъ въ купэ и расправлялъ вынутую изъ кармана дорожную шапочку, чтобы надѣть ее на голову вмѣсто шляпы. Ѣхали по туннелю. Стукъ колесъ раздавался какимъ-то особеннымъ гуломъ подъ сводами.
— Все тунели и тунели… сказала Глафира Семеновна. — Выѣдемъ изъ тунеля, такъ надо будетъ открыть окно, а то душно здѣсь, прибавила она и стала поднимать занавѣску, которой было завѣшано окно.
— Изъ Ниццы Италія ужъ совсѣмъ недалеко.
— Ну, а все-таки дальше, чѣмъ отъ Петербурга до Новгорода?
— Ахъ, какъ вы пристаете, Иванъ Кондратьичъ! Ей-ей, не знаю.
— И ты, Николай Ивановичъ, тоже не знаешь? обратился Конуринъ къ спутнику.
— Жена не знаетъ, такъ ужъ почемъ-же мнѣ-то знать! Я человѣкъ темный. Я географіи-то только моря да рѣки училъ, а до городовъ не дошелъ, отвѣчалъ Николай Ивановичъ.
Конуринъ покачалъ головой.
— Скажи на милость, никто изъ насъ ничего не знаетъ, а ѣдемъ, сказалъ онъ и, подождавъ немного, опять спросилъ:- Простите, голубушка… Я опять забылъ… Какъ городъ-то, куда мы ѣдемъ?..
— Ахъ, Боже мой! Въ Ниццу, въ Ниццу, раздраженно произнесла, Глафира Семеновна.
— Въ Ниццу, въ Ниццу… Ну, теперь, авось, не забуду. Не знаете, когда мы въ нее пріѣдемъ?
— Да на станціи въ Марселѣ говорили, что завтра рано утромъ.
— Утромъ… такъ… такъ….. Вотъ-то же, чтобы и Марсель не забыть. Марсель, Марсель… А то ѣздилъ по городу, осматривалъ его и вдругъ забудешь, какъ онъ называется. Марсель, Марсель… Жена спроситъ дома, въ какихъ городахъ побывалъ, а я не знаю, какъ ихъ и назвать. Надо будетъ записать завтра себѣ на память. Марсель, Ницца… Въ Ниццу, стало быть, завтра утромъ… И наконецъ ѣдемъ безъ пересадки. Такъ… Коли завтра утромъ, то теперь можно и основательно на покой залечь, бормоталъ Конуринъ, поправилъ свою подушку и, зѣвая, сталъ укладываться спать.
Вынули изъ сакъ-вояжей свои небольшія дорожныя шелковыя подушечки и Николай Ивановичъ и Глафира Семеновна и тоже стали устраиваться на ночлегъ.
Конуринъ продолжалъ зѣвать.
— А что-то теперь у меня дома жена дѣлаетъ? вспомнилъ онъ опять. — Поди ужъ третій сонъ спитъ. Или нѣтъ… Что я… Вы говорите, Глафира Семеновна, что когда здѣсь на югѣ ночь, то у насъ день?
![Наши за границей](/storage/book-covers/75/752399fdaf09bfe7685776189b5d22e526b7e102.jpg)
Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых, в Париж и обратно.
![В трактире](/storage/book-covers/b4/b43f564c7054310e1eabcf1ba40a01e67665edf9.jpg)
Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».В книгу вошли избранные произведения одного из крупнейших русских юмористов второй половины прошлого столетия Николая Александровича Лейкина, взятые из сборников: «Наши забавники», «Саврасы без узды», «Шуты гороховые», «Сцены из купеческого быта» и другие.В рассказах Лейкина получила отражение та самая «толстозадая» Россия, которая наиболее ярко представляет «век минувший» — оголтелую погоню за наживой и полную животность интересов, сверхъестественное невежество и изворотливое плутовство, освящаемые в конечном счете, буржуазными «началами начал».
![Говядина вздорожала](/storage/book-covers/20/207c86960d21e7064ac84075842d0ca8e8b3197e.jpg)
Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».В книгу вошли избранные произведения одного из крупнейших русских юмористов второй половины прошлого столетия Николая Александровича Лейкина, взятые из сборников: «Наши забавники», «Саврасы без узды», «Шуты гороховые», «Сцены из купеческого быта» и другие.В рассказах Лейкина получила отражение та самая «толстозадая» Россия, которая наиболее ярко представляет «век минувший» — оголтелую погоню за наживой и полную животность интересов, сверхъестественное невежество и изворотливое плутовство, освящаемые в конечном счете, буржуазными «началами начал».
![Захар и Настасья](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».В рассказах Лейкина получила отражение та самая «толстозадая» Россия, которая наиболее ярко представляет «век минувший» — оголтелую погоню за наживой и полную животность интересов, сверхъестественное невежество и изворотливое плутовство, освящаемые в конечном счете, буржуазными «началами начал».
![На лоне природы](/storage/book-covers/90/9083e4e9c35813dc0cb45ee0c0859204d6463b2f.jpg)
Лейкин, Николай Александрович [7(19).XII.1841, Петербург, — 6(19).I.1906, там же] — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра». Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник «Петербургской газеты». С 1882 по 1905 годы — редактор-издатель юмористического журнала «Осколки», к участию в котором привлек многих бывших сотрудников «Искры» — В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др.
![Рассказы](/storage/book-covers/5f/5fb8e26062778bd20470a6921a54630e3937a90b.jpg)
Лейкин, Николай Александрович (7(19).XII.1841, Петербург, — 6(19).I.1906, там же)— русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник «Петербургской газеты». С 1882 по 1905 годы — редактор-издатель юмористического журнала «Осколки», к участию в котором привлек многих бывших сотрудников «Искры» — В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др.Фабульным источником многочисленных произведений Л.
![Наташа](/storage/book-covers/4f/4f3adaa9d0555d571d2c96376ac5ee01acea66a0.jpg)
«– Ничего подобного я не ожидал. Знал, конечно, что нужда есть, но чтоб до такой степени… После нашего расследования вот что оказалось: пятьсот, понимаете, пятьсот, учеников и учениц низших училищ живут кусочками…».
![Том 1. Романы. Рассказы. Критика](/storage/book-covers/a7/a75289456d9408041e9e5a732ad28497f13e452f.jpg)
В первый том наиболее полного в настоящее время Собрания сочинений писателя Русского зарубежья Гайто Газданова (1903–1971), ныне уже признанного классика отечественной литературы, вошли три его романа, рассказы, литературно-критические статьи, рецензии и заметки, написанные в 1926–1930 гг. Том содержит впервые публикуемые материалы из архивов и эмигрантской периодики.http://ruslit.traumlibrary.net.
![Том 8. Стихотворения. Рассказы](/storage/book-covers/27/273ac845d0f1043b3b9c00646ff37d42cc1bc1a8.jpg)
В восьмом (дополнительном) томе Собрания сочинений Федора Сологуба (1863–1927) завершается публикация поэтического наследия классика Серебряного века. Впервые представлены все стихотворения, вошедшие в последний том «Очарования земли» из его прижизненных Собраний, а также новые тексты из восьми сборников 1915–1923 гг. В том включены также книги рассказов писателя «Ярый год» и «Сочтенные дни».http://ruslit.traumlibrary.net.
![Том 4. Творимая легенда](/storage/book-covers/cc/cc3a4a0154ca44d9c117797cb6049a8ce1953acf.jpg)
В четвертом томе собрания сочинений классика Серебряного века Федора Сологуба (1863–1927) печатается его философско-символистский роман «Творимая легенда», который автор считал своим лучшим созданием.http://ruslit.traumlibrary.net.
![Пасхальные рассказы русских писателей](/storage/book-covers/74/7492ec3bc7dbdde0f6f6a49554a83c2cf68b37d2.jpg)
Христианство – основа русской культуры, и поэтому тема Пасхи, главного христианского праздника, не могла не отразиться в творчестве русских писателей. Даже в эпоху социалистического реализма жанр пасхального рассказа продолжал жить в самиздате и в литературе русского зарубежья. В этой книге собраны пасхальные рассказы разных литературных эпох: от Гоголя до Солженицына. Великие художники видели, как свет Пасхи преображает все многообразие жизни, до самых обыденных мелочей, и запечатлели это в своих произведениях.