Газибо - [3]

Шрифт
Интервал

я — арифметик
31
по слову квартальной характеристики, учреждению предан:
являясь обыкновенно затемно и при этом — специалистом гибкого профиля,
он де-юре работает как арифметик,
де-факто же больше занят то в роли инспектора, то кассира, то, казначея,
то, наконец, бухгалтера,
засиживается допоздна, покидает отдел последним и, уходя,
неукоснительно гасит свет:
тут и там,
там и сям
32
остается гореть только лампа наружного озарения,
это ее, укрепленную на фасаде,
подчас называют контрольной,
это она, как сказал бы один смотритель,
выхватывает из мрака входную дверь
33
смотритель случайный, прохожий,
притом далеко не здешний,
заезжий из области истинной нежности, с берегов оясио,
возможно, тот самый, что прежде был лучшим из осветителей на театре но,
но как-то,
любуясь огарком китайской спички,
сам испытал дунь-у,
впал в у-вей
и устроился обыкновенным смотрителем из окна в клубе го
34
и сказал бы:
выхватывает, как полагается, не жалея кандел,
из мрака, сказал бы,
из полного внешнего мрака,
иже нам ни за что не измерить и не постичь,
сказал бы кому-нибудь тоже случайному,
встречному или попутному,
если б не ведал, что изреченное не сравнить с утаенным,
с умолчанным
35
так что учтите,
это она, контрольная лампа,
выхватывает входную дверь, на которой висит расписание выдач,
из коего следует, что по вторым средам и четвертым пятницам
пособие выдают справедливым вдовам,
и вы, разумеется, понимаете, почему их так называют,
мы понимаем:
их называют так потому, что мужья их не возвратились со справедливых войн,
ибо пали на их полях смертью хрупких
36
к несчастью, пособие невелико,
и порою, расписываясь в полученьи,
одна из тех женщин вдруг огорчается и говорит арифметику в роли кассира,
что хочет спросить,
неужели действительно нет никакой возможности ей пособие увеличить
37
кассир же:
спросите инспектора,
а инспектор:
пройдите к бухгалтеру,
а бухгалтер:
узнайте у казначея,
а тот:
потолкуйте-ка, женщина, с арифметиком
38
арифметик же,
в прошлой жизни морской цыган и вообще немного романтик,
толкует в том смысле, что справедливые войны случаются слишком часто,
число справедливых вдов все растет,
и возможности увеличить им всем пособие нет ни малейшей,
а увеличить пособие только одной или нескольким справедливым вдовам
было бы несправедливо по отношению к остальным
39
но при этом он же
считает, что унывать ни за что не следует,
следует не унывать, а как раз напротив:
а уповать, эсперар:
эсперанто зубрил он в бузуки-барах пирея,
в тратториях таормины и римини,
в тангериях ла-платы
40
и учит:
во дни своих треволнений с надеждой не расставайтесь,
питайте ее, лелейте
и наподобие ласточки, что из глины лепит себе жилье,
точно так,
неуклонно,
лепите мечту о том, как с течением времени времена изменятся, похорошеют,
их будет совсем не узнать,
и поскольку число справедливых войн, а значит и вдов, сократится,
постольку забот убавится,
у казначейства откроется очередное дыхание,
и за счет сэкономленных средств
все пособия навсегда увеличат
41
и женщина не расстается с надеждой,
надежду она питает, лелеет, надежду она хранит и мечту свою лепит,
и если спрашивают о здоровье,
то возражает, что чувствует себя много лучше, чем, может быть, кажется,
а точнее, так,
словно вовсе и не вдова она,
не вдова, а едва ли не как бы птица,
пусть, знаете ли, не совсем проворная,
с несуразной походкой, с нескладной судьбой,
ничего, не кручиньтесь, поскольку ведь все-таки птица, птица,
необъяснимая птица
42
но чу,
как-то раз, как-то вдруг,
где-то между второю средой и четвертой пятницей наступает иное ныне:
пространство, что медитировало в стиле барокко,
переключается на сирокко:
все делается размытым, смутным и будто б необязательным,
и когда приблизительно та же вдова посещает примерно тот же отдел,
тот же самый сравнительно арифметик уведомляет ее, что с тех пор,
как она заходила сюда в прошлый раз,
времена изменились;
присядьте
43
они изменились, но отчего-то ничуть не к лучшему,
и те войны,
что ранее полагали вполне справедливыми,
полагают теперь справедливыми не вполне,
и вдов,
незадачливые мужья которых с тех войн не вернулись,
их, к сожалению, тоже,
и оттого им пособие не увеличили, а уменьшили,
и отныне надежду на то, что однажды его увеличат,
не следует ни питать, ни лелеять,
а следует с ней расстаться, проститься, оставить ее в покое
и жить без нее, как получится
44
и женщина расстается с надеждой,
прощается с ней навсегда
и мечту ни о чем уж не лепит,
и если спрашивают о здоровье,
печалуется, что немного недомогает и как-то не узнает себя в зеркале,
видимо, что-то не так с лицом,
да и в целом, признаться, уже не та
45
а если ей молвят:
помилуйте, не вечор ли вы были та самая, самая что ни есть,
откуда такое упадничество,
неверие, если хотите, в путь и образ,
вам следует походить к нам в собрание на кружок по дао,
а что, почему бы и нет,
мы выписываем наставников из самой поднебесной:
отшельники, в основном, старичье, но они бы наверняка укрепили,
решайтесь, вам выдадут сезонный абонемент,
то женщина:
не смешите, что проку мне в этом их поднебесье,
когда я больше не птица
46
а кто же,
а женщина: о-ля-ля,
кто бы думал, что вы до того сохранились, что все еще мучаетесь минусом, а не плюсом,
а где же ваши хваленые окуляры, в смысле, пенсне, мсье,

Еще от автора Саша Соколов
Школа для дураков

Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».


Между собакой и волком

«Между собакой и волком» (1980), второй роман Саши Соколова (р. 1943) – произведение в высшей степени оригинальное. Считая, что русский литературный язык «истерся» от постоянного употребления и потерял всякую выразительность, писатель пытается уйти от привычных языковых норм. Результатом этого стал совершенно уникальный стиль, в создании которого приняли равноправное участие и грубое просторечие, и диалекты, и произведения русской и мировой классики, и возвышенный стиль Священного Писания, и слова, изобретенные самим автором.


Палисандрия

«Палисандрия» (1985) – самый нашумевший из романов Саши Соколова. Действие «Лолиты наоборот» – как прозвали «Палисандрию» после выхода – разворачивается на фоне фантастически переосмысленной советской действительности.


Тревожная куколка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рассуждение

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Эссе, выступления

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.