Газета Завтра 917 (24 2011) - [4]

Сосед мой молчит.

— Да, если офицер совершил преступление, его надо судить. Ведь ты за "диктатуру закона", правда?

— Конечно.

— Ты хочешь, чтобы всё было правильно, справедливо, чин-чинарём?

— Этого все хотят.

— Ну, далеко не все, но мне важно, что ты говоришь о любви к законности. Но у тебя же никак не сходятся концы с концами. Человек совершил преступление, признался, по закону отбыл срок. И после этого его линчуют. Так какой же ты законник? Ты за трансплантацию из Америки в Россию суда Линча. Впрочем, он уже давно сюда перенесён, и ты лишь пропагандируешь его, не соображая, что ныне на твоей родине суду Линча может быть подвергнут кто угодно. Как коммунисты Фомин, редактор газеты в Калуге, и Мартемьянов, депутат Думы, как антисоветчики Старовойтова и Юшенков, тоже депутаты, как генерал Лев Рохлин, так и Герой России полковник Руслан Ямадаев да ещё его брат Сулим...

И вспоминается ещё вот что. Когда недавно сообщили, что убит бен Ладен, даже вроде бы и умерший несколько лет тому назад, то в США безумно ликовали все: от президента до уличных мальчишек. А вот когда мы 30 апреля 1945 года узнали, что застрелился Гитлер — Гитлер, а не бен Ладушки! — никакого ликования у нас не было. И это убедительный показатель разницы уровней нравственности двух обществ. Только спустя много лет из воспоминаний маршала Жукова мы узнали, что Сталин сказал: "Доигрался, подлец!" И всё.

Мир праху твоему, советский офицер Буданов...

Михаил Делягин -- Крах европейской мечты

10 июня в Нижнем Новгороде состоялся уже 27-й по счёту (если принимать во внимание аналогичные мероприятия с участием СССР) саммит Россия—ЕС. Объединенная Европа вот уже почти 40 лет является крупнейшим торговым партнёром нашей страны и основным покупателем отечественных энергоресурсов. Однако проблемы и противоречия в отношениях между Европой и Россией за последние годы стремительно растут.

Символическому падению Берлинской стены скоро исполнится 22 года: это достойный срок для подведения хотя бы предварительных итогов евроинтеграции — притом, что в целом они уже вполне бесспорны.

Между тем в России практически отсутствует спокойный и взвешенный анализ ее опыта. Для нашей практики обычно просто ознакомительное описание передового европейского опыта (с по-советски "отдельными, временными, кое-где еще имеющимися недостатками"), часто осуществляющееся на европейские же гранты, либо, в противовес этому, — жесткие, порой откровенно обиженные нападки со смакованием неудач. В одном случае беспристрастный анализ воспринимается как кощунство, в другом — как потакание стратегическому конкуренту.

И то и другое идеологизировано и политизировано, что мешает анализу.

Между тем необходимо широкое и беспристрастное изучение опыта европейской интеграции последней четверти века, чтобы выяснить, что получилось, и какие надежды и почему не оправдались. Это вызвано научным интересом в последнюю очередь: в силу экономической невозможности нормального развития России без Украины, Белоруссии и Казахстана нам предстоит, хотим мы того или нет, осуществлять реинтеграцию постсоветского пространства, и опыт предыдущего, европейского регионального интеграционного проекта является бесценным.

Данный материал, безусловно, не претендует на окончательность; надеюсь, что он станет началом дискуссии, особенно необходимой в условиях роста глобальной неопределенности.

Значительная часть надежд на "возвращение Восточной Европы в Европу" не оправдалась — и пора понимать, почему. С другой стороны, все надежды двадцатилетней давности, которые могли реализоваться, уже воплощены в жизнь, — и нам, как соседям не только в географическом и хозяйственном, но и в культурном смысле, важно понимать, что будет дальше.

Опыт европейской интеграции нужен нашему обществу не только потому, что Евросоюз остается наряду с США и Китаем одним из трех мировых "центров силы". Хотя и весьма несамостоятельным, что мы видели и в ходе военных операций 2000-х годов, и в ход нынешней агрессии против Ливии.

Не менее важно и то, что Евросоюз является крупнейшим торговым партнером России, — и нужно сохранять уверенность в том, что с ним будет чем торговать на отдаленную перспективу (между тем последние годы грузоперевозки постепенно переориентируются на занятую работой, а не нравоучениями Юго-Восточную Азию).

Российскому обществу совершенно необходимо понимать, будет ли вражда к России, доходящая до русофобии, оставаться в "интегрирующейся" Восточной Европе ключевым критерием демократизма, и будет ли Польша считать себя, когда ей придется выбирать, 27-м членом Евросоюза или же 52-м штатом США.

Еще более важна культурно-идеологическая составляющая интереса к Европе и её опыту. Ведь именно в России, в том числе в самых широких слоях нашего общества, жива идея Европы как средоточия, квинтэссенции цивилизованности и демократичности, как высшего выражения "свободы, равенства и братства". Россия вот уже скоро четверть века живет в условиях национальной катастрофы, именуемой "либеральными реформами". В условиях еще более быстрой, чем в развитых странах, варваризации мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы нашему стремлению к цивилизованности и культуре было на что опереться не только в прошлом, в воспоминаниях о Советском Союзе, но и в настоящем, в современной Европе, — и все более остро тревожимся из-за того, что вместо еще недавно казавшихся незыблемыми европейских ценностей всё чаще опираемся на воздух.