Газета Завтра 902 (9 2011) - [29]

Американские вестерны нашего времени — большей частью маньеристские, лишённые внутреннего пространства, не слишком съедобные продукты худшей кухни постмодернизма — убедили в том, что вряд ли стоит ждать у прерии погоды — эпические штормы и штурмы высот духа остались в прошлом. Как и герои олдскул — старой школы — казалось, навсегда ускакали вдаль, в закатное солнце и уже не обещали вернуться. Взять, к примеру, мелькнувший жуткой тенью несколько лет назад римейк хорошо известной советскому зрителю классической картины "В 3.10 на Юму" (1957) режиссёра Делмера Дейвса — редкая халтура, спекулирующая на оригинале.

Удивительно, но та же эпоха постмодерна породила недавний шедевр мастерских переделок — "Хороший, плохой, долбанутый" южнокорейского производства, представляющий собой уникальный сплав легендарного фильма Серджо Леоне и самобытных национальных акцентов. Режиссёр Ким Чжи Ун доказал, что вестерн чувствует себя вольготно не только на просторах Дикого Запада. Он адекватен духу и форме и в степях Манчжурии, где в геополитическом хаосе начала прошлого века "смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой".

"Железная хватка", наоборот, удивляет тем, что по форме представляет собой традиционнейший американский вестерн. Поначалу можно подумать, что мы вновь сталкиваемся с эклектикой, свойственной современному искусству, — с некой смесью джармушевского "Мертвеца" и юридических романов Джона Гришема, но это не более чем иллюзия.

Фильм начинается с того, что мы узнаём о том, что крепко выпивший бандит Том Чейни (Джош Бролин), до поры до времени маскировавшийся порядочным гражданином, застрелил хорошего человека, почтенного отца семейства Фрэнка Росса. И скрылся в дебрях индейских территорий на его лошади. После похорон Росса его 14-летняя, предприимчивая не по годам, и одержимая жаждой мести дочь Мэтти (Хейли Стайнфелд) обращается к федеральному маршалу Рустеру Когберну (Джефф Бриджесс) с просьбой за сто долларов изловить убийцу и отправить его на виселицу. Когберн славится железной хваткой в вопросах поимки преступников и вдобавок ещё и тем, что точно не помнит, скольких человек он прикончил. Мэтти, юная прихожанка пресвитерианской церкви, убеждает сурового, немолодого, крепко пьющего мужчину отправиться в путь. В игру вступает техасский рейнджер ЛаБеф (Мэтт Деймон), который также идёт по следу Тома Чейни. Странная троица пересекает индейские территории, встречает не менее странных персонажей и вплотную приближается к смыслу фразы из Книги Притч Соломоновых — "Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним", вынесенной в эпиграф.

Мы видим неосвоенную территорию, где еще нет цивилизованного человека, но уже есть Закон в лице нескольких отщепенцев. Но что это за земля? Герои прошли всю индейскую территорию и ни разу не встретили там индейца — юный парубок, получивший пинок под зад, не в счёт. Такое ощущение, что в коэновском пространстве — в неком апокалиптическом НИЧТО, населенном дикими всадниками Безумного Макса (только без мотоциклов) — их никогда и не было. Метафизическая интонация усиливается мрачностью пейзажей — если фильм 1969 года пылал яркими красками индейского лета, то новая версия леденит заснеженными пустошами не хуже культового "Долгого молчания" Серджо Карбуччи. В картине Хэтэуэя ирония шла сплошным лейтмотивом, чтобы под конец, на контрастах, более проникновенно зазвучали драматические нотки. У Коэнов же получилось совсем иное кино. Это — либо попытка рассказать простую классическую историю крайне серьёзным, почти лишённым мизантропических интонаций языком, либо самая грандиозная шутка братьев, над смыслом которой будут еще долго ломать головы их поклонники.

А вариантов множество. Например, можно предположить, что нам показан мир, в котором хтонические божества хаоса в лице Когберна входят в альянс с упёртой протестантской верой маленькой белой девочки Мэтти. И рождается новая Америка. А нынешний губернатор Висконсина Скотт Уокер, да и вся Чайная партия — прямые порождения этого союза. Легко представить, как Мэтти Росс разобралась бы с профсоюзами и демократическими реформами, были бы у неё на это возможность и полномочия. Можно увидеть в этой истории и метафору о восстановлении высшей справедливости — "За все в этом мире надо платить — все имеет свою цену, не считая милости Божьей". И рассказ о выборе, который в определённый момент может легко подмять под себя все амбиции, особенно те, что приправлены уверенностью в собственной непогрешимости.

Но если задуматься всерьёз, все эти смыслы и подтексты — отнюдь не "лёд под ногами майора", а не более чем пыль под копытами мустанга. В любом случае в этом незамысловатом сюжете заключена какая-то магия. Иначе сложно объяснить столь пристальное внимание Американской Киноакадемии к экранизациям романа, пусть даже крайне популярного в стране и входящего в обязательную школьную программу. Но жанровое кино не обязано давать ответы на вопросы. Всё должно быть, как в известной песне: "Ехали, мы ехали с горки на горку… Звезды — наверху, а мы здесь — на пути". И если это происходит — миф продолжает жить.