Газета Завтра 872 (31 2010) - [20]

     На роль "разоблачителя" советской и всякой другой авторитарной системы пригласили Л.Млечина, еще одного выходца из семьи революционеров-большевиков, который за последние годы пачками штампует антисоветские документальные сериалы. А на роль "мальчика для битья" — известного философа и нашего автора С.Кургиняна. При этом положение "судьи" и медиатора авторитарно присвоил себе Сванидзе, который своей деятельностью должен гарантировать "нужный результат".

     Проект стартовал в эфире 19 июля под названием "Суд времени". Суть проекта — обсуждение наиболее политически актуальных тем российской и мировой истории. Кургинян и Млечин выступают в нем попеременно адвокатом и прокурором.

     Что же мы увидели на телеэкранах до сего момента?

     С 19 по 21 июля прошли три серии "слушаний" на тему "Беловежские соглашения: катастрофа или меньшее зло?". Млечин, доказывавший, что Беловежские соглашения и распад СССР — это "меньшее зло", привлек в качестве свидетелей двух "беловежских подписантов" — Леонида Кравчука и Станислава Шушкевича.

     Кургинян выбрал свидетелями принципиальных противников "беловежья" — народного депутат РФ в 1990-1993 гг. Сергея Бабурина (одного из 6 депутатов, голосовавших против ратификации Беловежских соглашений) и политологов Вячеслава Игрунова и Ксению Мяло.

     В начале слушаний Кургинян обратил внимание на то, что СССР распался беспрецедентно в мировой истории: без войны, без безоговорочной капитуляции. В течение трех дней слушаний обсуждались следующие вопросы:

     — Исчерпала ли себя внутренняя и внешняя советская политика?

     — Исчерпала ли себя советская экономическая модель?

     — Был ли ГКЧП попыткой спасти Советский Союз?

     — Правомочно ли Беловежское соглашение с юридической точки зрения?

     — Беловежское соглашение и возможности дальнейшего развития политической демократии.

     — Свидетельствует ли отсутствие негативной реакции общества на соглашения об их поддержке?

     — Оказались ли государства постсоветского пространства стабильными, устойчивыми?

     — Стали ли государства постсоветского пространства настоящими игроками на геополитической арене?

     — Оправдано ли Беловежское соглашение с морально-политической точки зрения?

     На протяжении трех дней тяжелых идеологических боев Кургинян и его свидетели с фактами в руках доказывали неправомочность Беловежских соглашений, а также разбивали аргументацию тех, кто считает, что иной альтернативы не было.

     Фактически главным у Кургиняна был тезис о том, что распад СССР и Беловежские соглашения как юридический акт, оформивший это событие, — результат преступного сговора номенклатурных элит, которые предали свои народы, презирали свою идеологию и разрушили собственную страну для того, чтобы, обрушив "надстройку", "распилить базис", поделить власть и собственность.

     В этом смысле крайне показателен диалог Кургиняна с экс-президентом Украины Леонидом Кравчуком. Бывший идеолог украинской компартии, бывший второй секретарь ЦК КП Украины доказывал, что во всех бедах СССР виноваты члены той самой партии, в руководство которой он входил. Еще более интересно он прокомментировал свое отношение к номенклатуре, заявив, что делит ее на "плохую" и "хорошую". Сам же Кравчук заявил, что принадлежал не к номенклатуре, а к украинской элите.

     При этом было весьма интересно наблюдать, с какой дрожью, почти испугом, экс-глава украинского государства отказывался давать характеристику такой видной фигуре советской и украинской госбезопасности, как Е.К.Марчук. Специалисты по украинской политике знают, что Марчук сыграл весьма важную роль как в развертывании "перестроечных процессов", так и в "украинизации" в первые постсоветские годы.

     Не менее интересен был "самодопрос" Кургиняна в качестве свидетеля о ГКЧП. Главный тезис Кургиняна здесь заключался в том, что ГКЧП был "странным" эпизодом, нацеленным на срыв сохранения СССР политическими и демократическими методами. В частности, Кургинян рассказал, что ГКЧП состоялся фактически накануне подготавливаемого определенными группами в руководстве КПСС партийного съезда, на котором Горбачев должен был лишиться поста генсека.

     Ничего внятного ни Млечин, ни его свидетели Кравчук и Шушкевич ответить на это не смогли. Шушкевич вспомнил, что в период ГКЧП очень оживилась номенклатура. А Кравчук говорил, что принял все события всерьез и ни о какой игре речь не шла.

     Своего рода "моментом истины" для участников стало обсуждение вопросов о юридической законности и справедливости распада СССР.

     Сергей Бабурин в своих "показаниях" прямо заявил, что распад СССР был осуществлен с грубым нарушением союзного законодательства (в том числе — и о порядке выходе из Союза ССР). Ксения Мяло обратила внимание на то, что все происшедшее не соответствовало не только ценностным представлениям о демократии, но и процедурным моментам. Ведь было проигнорировано мнение большинства жителей СССР, проголосовавших 17 марта 1991 года за сохранение Союза.

     Отметим, правда, что противоположная сторона (в частности, Кравчук) пыталась апеллировать к украинскому референдуму от 1 декабря 1991 года, на котором решался вопрос о независимости Украины. Однако, как справедливо отметили его оппоненты (в частности, Ксения Мяло), и этот референдум был проведен с нарушением Закона Союза ССР от 3 апреля 1990 года, по которому в случае проведения референдума о независимости в союзной республике проводятся также референдумы по статусу входящих в нее автономных республик, автономных областей и территорий с иноэтническим населением.