Газета Завтра 846 (5 2010) - [33]

1

Анна Серафимова __ РАДОСТЬ РОДСТВА

"Песнь славянства. Поэзия Болгарии и Сербии в переводах Ивана Голубничего", Московская городская организация Союза писателей России. 2010.

     При обилии издаваемых ныне книг (а в России на русском языке ежегодно выходит более 100 тысяч наименований), ощущается нехватка книг той или иной тематики. Так, явно недостаточно публикуется переводных изданий поэтических произведений. Оно и понятно. Поэзия у издателей и читателей не в чести. А уж переводная поэзия… Рынок не заказывает такого рода книги. А о государственном заказе нынче и говорить не приходится. И редкие издания, появляющиеся благодаря энтузиазму и подвижничеству переводчиков, тем более ценны. Именно они позволяют поддерживать культурные отношения народов, быть в курсе того, что происходит в литературах других стран.

     Книгу "Песнь славянства", включающую переводы стихов сербских и болгарских поэтов, несмотря на её небольшой объём, можно назвать антологией славянской поэзии: Иван Голубничий представляет русскому читателю творчество более 30 поэтов братских стран, как классиков, так и современных авторов, о каждом из которых дана краткая биографическая справка.

     Иван Голубничий — прекрасный поэт, тонкий лирик, стилист, ни одна строка стихотворений которого не грешит неточностью, небрежностью, натянутостью. И столь же безукоризнен поэт в переводах, столь же богат на эпитеты, метафору, столь же изящен в построении строки. Голубничий не "приберегает" изобразительные средства для себя, он щедр как поэт к своим собратьям по перу.

     Вернуться бы к родительскому дому,

     Когда закат смиренно догорает

     И ночь, неслышно расточая дрёму,

     Несчастных и скорбящих обнимает.

     Как бремя, бросив чёрную усталость,

     Что дни тебе лихие завещали —

     Ты робким шагом потревожишь радость

     Тому, кого любили здесь и ждали.

     Даже в одном восьмистишии, переводя стихи Димчо Дебелянова, Голубничий находит такие точные и глубокие языковые средства, как "смиренно догорает", "расточая дрёму", "робким шагом потревожишь радость", "чёрную уcталость".

     Откликается он как переводчик и на образность стихов, и на гражданский пафос. Перекликаются с российской действительностью строки Павла Матева:

     Не простые грехи тяготят.

     Тяготит убиенное слово.

     Пустословия лживого яд

     Тяготит атмосферой свинцовой.

     Где болгарское слово сейчас?

     Иль заглохло и стало забавой;

     Или эхом далёким для нас

     Отзовётся забытая слава?

     Кто родимые звуки разбил

     Так небрежно и без сожаленья,

     И молитвам родным отплатил

     Только высокомерным глумленьем?

     Даже в наши последние дни

     К своему равнодушны паденью…

     Неотмолены. Непрощены.

     Все сгорим мы в огне без прощенья.

     Эти слова болгарского поэта могут быть обращены и к русскому слову, и к нашему равнодушию к тому, что с ним так обращаются.

     Полно боли, переданной в переводе Голубничего, стихотворение Милана Михайловича "Пред алтарём на мосту":

     Огромные чёрные птицы

     С юга клюют Север.

     Ищут Север огромные чёрные птицы.

     Ищут и голосят.

     Голосят и шипят

     Вороны, что змеи,

     Змеи, что вороны.

     С другой стороны крестом обороняются

     Рои старые. Исконные,

     Рои новые, солунские-сербские.

     Иван Голубничий передаёт не только содержание, но и стиль, стихотворный размер оригинала, что требует не только высокого мастерства, но и кропотливой работы, больших творческих усилий, чем при написании собственных стихов.

     Переводчики являются в своих странах полномочными представителями писателей и поэтов, именно через переводчиков их узнают иноязычные читатели, что, конечно же, накладывает ответственность на человека, переводящего литературные произведения. Книга "Песнь славянства" достойно представляет поэзию братских Сербии и Болгарии.

     Книгу "Песнь славянства" можно купить в магазине "Фаланстер".

1

Андрей Смирнов __ АПОСТРОФ

Александр Боровский. Практически не изящные искусства. — СПб.: Амфора, 2009, 478 с.

     "Бесконечные, проходящие практически в режиме нон-стоп биеннале, ярмарки, аукционы, выставочные марафоны давно превратились в своего рода Vanity Fair, ярмарку тщеславия, то есть социально-статусное вышло здесь на первый план, собственно деловое (определение коммерческого рейтинга имен и закупка произведений) ушло в тень, сопровождающая эти события коммерческая инфраструктура (реклама, арт-туризм, издательское и сувенирное дело и проч.) развивается по своим законам. И совсем уж затенён аспект собственно творческий: давно уже, скажем, с Венецианской биеннале не связаны революционные изменения в развитии искусства, сенсационное появление новых имён, вообще понятия провала и успеха… Фестивализм мышления самым буквальным образом отразился и собственно в искусстве, по крайней мере, в его материальном плане. Отсюда — артикулированные, по сути дела — обязательные, составляющие. Аттрактивность (вплоть до аттракционности) суггестивность, завлекательность (вплоть до использования психоделических техник), казовость (отличное русское забытое слово, определяющее установку "товар лицом"…), зрелищность (а вот здесь адекватнее английский термин spectacular — то есть зрелищность захватывающая, использующая театрализованные и прочие эффекты), затейливость, медийная оснащённость, интерьерность (в смысле — акцентированная готовность жить в предлагаемых пространствах и обстоятельствах)".