Газета Завтра 844 (3 2010) - [10]

     Именно в шестидесятые, когда СССР идет на невиданном подъеме, начинаются поражения на информационно-пропагандистском фронте. В сфере борьбы идей. Пропаганда в СССР становится скучно-суконной, а Запад переходит к новому уровню эзотерической борьбы: к трансляции своих культурных кодов, к захвату умов в СССР.

     Случайно ли это? Да нет. Всё закономерно.

     Уж коль речь зашла о Ефремове, приведу один пример. В 1977 году на экраны вышел фильм "Эммануэль", этакая потуга создать сексуальную сагу. О нем в моей родной Одессе в 1978-м говорили в молодежной среде. Уж в советской номенклатуре "Эммануэль" смотрели, пуская слюни… Но если вы сами посмотрите сей "шедевр", то поразитесь его убожеству и примитивности. Ну, имеют девушку и так, и этак, и группой, и в лесбийской любви. И больше — ничего. Просто история похотливой самки, поддающейся импульсам похоти.

     Но еще в 1964-м Иван Ефремов опубликовал роман "Лезвие бритвы" — великую, умную книгу. Настоящий гимн женщине, возвышенной любви, где нет разделения на духовное и чувственное. На этой книге выросло не одно поколение интеллектуалов, она и меня сформировала. Это — наша высокая эротика в противовес постмодернистской блевоте. Экранизируй СССР эту книгу тогда — и мы могли захватить умы людей по всему миру. Ефремов здесь опередил западную сексуальную революцию буквально на год-два. Но нет — не додумались. И в 1977-м получили "Эммануэль".

     Мне, попавшему в Москву в перестроечном 1987 году, пришлось видеть и слышать, как столичная диссиденствующая интеллигенция, закатывая глаза, с придыханием говорила о гениальных трудах Михаила Михайловича Бахтина (1895-1975) Ах, Бахтин! Это так интеллектуально! Духовно! Колоссально! М.Бахтин, по мнению интеллигентщины, произвел переворот в теории литературы, написав "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса" (завершена в 1940 г., опубликована в 1965 г.). Кто не знает — это о романе Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль" шестнадцатого века.

     Его нам в школе преподносили как пример антицерковной, гуманистической литературы Возрождения. Но если его почитать — то руки вымыть хочется. Просто блевать тянет. На редкость патологическая книга, полная дерьма, мочи, обжорства и "траха". Натурализм такой дикий, что плохо становится. Патология в чистом виде. Идет низвержение, втаптывание в дерьмо всех светлых идеалов, воспеваются Низ, Утроба.

     В 1960-е годы Юрий Андропов закладывает основы нынешнего постмодернистско-гламурного мира — мира-балагана, где нет ничего святого, где все цинично, где правит бал программа "ЖСТ" — "жрать, срать, трахаться". Он закладывает основы нынешней постсоветской "антицивилизации" безделья, паразитизма и потребительства.

     Не зря Бахтин писал о Рабле: он работал умело. Мол, смотрите, как когда-то были уничтожены христианские идеалы в католическом их варианте. Точно так же нужно уничтожать и красные идеалы, смыслы СССР. Интеллигентщина всё поняла, и книга Бахтина шла нарасхват.

     Более того, именно Рабле первым нарисовал образ Телемского аббатства — предтечи постмодернистско-потребительского "рая". Образ Телема вдохновлял такого мистика и сатаниста, как Алистер Кроули, основатель ложи "Золотая заря", от которой нити тянутся и к гитлеризму, и к нынешним архитекторам глобализации. Мы об этом с Сергеем Кугушевым в "Третьем проекте" много писали. Но Телем не только Кроули вдохновлял.

     В работе "Кризис и другие" Сергей Кургинян пишет по поводу "Телемской мечты": "Главное — это принцип "прямой противоположности"! Он же — шиворот-навыворот. Он же — карнавализация. Одно дело критиковать монастырскую (или советскую, или любую другую) систему. Другое дело — строить новую систему (систему ли?) по принципу "шиворот-навыворот": "советская система — это антисистема, а значит, всё, что в ней есть, надо заменить на прямую противоположность", "монастырь — антисистема, с ним так работаем"... Что значит — заменить на противоположное "ВСЁ, что в системе ЕСТЬ"? Например, в системе ЕСТЬ запрет на каннибализм. Его тоже надо заменять на противоположное?

     Слово Алексею Федоровичу Лосеву: "Если в монастырях, кроме молитвы, требовался еще и труд, то здесь не требовалось ни молитвы, ни труда. И если в монастырях требовалось исполнение строгого устава, то здесь устав сводился только к одной заповеди: делай, что хочешь".

     Этих "если" — "до и больше". Обратив внимание читателя на роскошность места, в котором используется принцип "если" ("Здания, парки, библиотеки, жилые помещения были устроены согласно самому изысканному вкусу", Лосев задает убийственный вопрос: "На какие же средства, — спрашивает он, — будет существовать такого рода райское блаженство и кто же будет трудиться? С неимоверной откровенностью Рабле заявляет, что это аббатство существует на королевские дотации, что около каждой красавицы существуют здесь всякие горничные и гардеробщицы. Кроме того, около самого аббатства целый городок прислужников, которые снабжают жителей этого аббатства не только всем необходимым, но и всем максимально красивым. В этом городке живут ювелиры, гранильщики, вышивальщики, портные, золотошвеи, бархатники, ткачи. И опять спрашивается: кто же доставляет материалы, необходимые для всех этих работников, и кто доставляет им все необходимое для материального существования? На все такого рода вопросы Рабле дает невинный и очень милый ответ: все это попросту содержится за счет государства".