Газета Завтра 764 (28 2008) - [28]

А потребительские цены при этом, стоит заметить, повсеместно продолжают расти чуть ли не до мирового, то есть западного уровня. Хотя у нас средняя часовая заработная плата в 10 раз ниже, чем в США, и в 14 раз ниже, чем в Германии. Что это означает? Это означает неизбежную маргинализацию и криминализацию значительной части российского общества. А почему так растут цены? Да потому что у нас бюджет на две трети формируется за счет акцизов, то есть налогов на потребителя, а не за счет увеличения поступлений от природной ренты, как в большинстве стран мира, специализирующихся на экспорте сырья. Наука подсказывает, что необходимо перейти от обложения потребительского рынка к обложению ресурсов: земли, нефти и так далее. А политика отвечает, что этого делать нельзя: мол, предприниматели привыкли получать здесь сверхприбыли и выводить их за рубеж. Затронешь их интересы — они эмигрируют туда вместе со своими капиталами, и вся Россия останется у разбитого корыта.

В чем тут ложь? Да в той же абсолютизации законов и принципов рынка! Нас долго убеждали в преимуществах так называемой "рыночной экономики", призывали жить "в условиях рынка". Но пригласите, например, тех же Гайдара или Чубайса пожить "в условиях рынка" — не умозрительно, а на деле, хотя бы месяц-другой… Да они там с ума сойдут, взвоют от ужаса, наши либералы-рыночники. Но ведь всю страну заставили уже пятнадцать лет жить в условиях такого рыночного реалити-шоу! Между тем, само слово "экономика" происходит вовсе не от слова "рынок", а от древнегреческого "ойкос" — дом, домашнее хозяйство. Человек не может полноценно жить ни на рынке, ни "в условиях рынка" — он может полноценно жить только дома. А если ваш дом по какой-то причине становится рынком или рынок — домом, я вам заранее не завидую.

Широко известен и вызывает справедливое возмущение тот факт, что "новые русские" из числа предпринимателей и чиновников высокого ранга активно обзаводятся недвижимостью и другой собственностью за границами России. Между тем это естественно следует из того, что наша страна для них — только рынок, то есть место, где зарабатываются деньги, и своего дома у них здесь быть не может по определению.

КОРР. Так, бросить кости на Рублёвке?

Д.Л.Вы напрасно иронизируете. Все их дворцы и особняки — не дома в истинном значении этого слова. Там, как правило, только ночуют, иногда — принимают гостей, но не живут. Кстати, возьмём упомянутую вами Рублёвку, Одинцовский район Московской области, в качестве примера. Вот ты — олигарх, занимаешь 50 гектаров земли по рыночной цене 80-100 тысяч долларов сотка? Так заплати государству 2-3% налога от стоимости своего участка! По моей скромной оценке, налог размером 2% от этой рыночной стоимости, принятый практически во всем мире, составит 12 миллиардов долларов в год. С одного-единственного района. А сколько денег нужно, чтобы сегодня ликвидировать официальную бедность в России? Знаете, очень солидная цифра — целых 8-9 миллиардов долларов. Вот и закройте баланс…

Пример с Рублёвкой показывает, насколько глубоко зашло социальное расслоение в нашем обществе. Во всем мире этот показатель долгое время определялся по так называемому децильному коэффициенту: отношению доли в национальном продукте самых богатых 10% населения к доле самых бедных 10%. Но у нас этот коэффициент, который достиг уже запредельной цифры 20-21, тем не менее, даже маскирует реальную степень имущественной дифференциации. В самой обеспеченной части населения её внутренний децильный коэффициент составляет порядка 40! То есть 1% населения, или 10% "богатых из богатых", все эти долларовые миллиардеры и миллионеры, оказываются состоятельнее 10% "бедных из богатых" в 40 раз. Получается, что пресловутого "среднего класса" у нас просто не существует! Есть сверхбогачи, есть бедные и есть просто нищие. Очень взрывоопасная социальная структура, надо сказать.

Но при этом у нас еще действует плоская шкала подоходного налога, все: и миллиардеры, и нищие, — обязаны платить государству 13% от своих доходов. Поэтому при сложившейся системе распределения национального богатства бороться с бедностью невозможно: увеличивая доходы беднейших 60% населения, условно говоря, на рубль, мы одновременно на восемь-десять рублей увеличиваем доходы и без того богатых 10%. Что же касается 1% сверхбогачей, то их доходы вырастают сразу на 300-400 рублей Понятно, что в таких условиях инфляция съедает этот "бедный" рубль плюс еще десять-двадцать копеек имевшихся ранее у большинства нашего населения доходов. Проблема не в том, что при заявленном экономическом росте богатые становятся еще богаче, а в том, что бедные становятся еще беднее.

Поэтому в мировой экономике и социологии — во многом именно под влиянием российского опыта — сейчас даже переходят на другие инструменты измерения социального неравенства. Например, на определение доли населения, чьи доходы ниже среднего по стране. В странах ЕС это, как правило, 18-20%, приблизительно одна пятая часть населения. У нас — втрое-вчетверо выше, от 60% до 72%. Зная эти цифры, уже нельзя удивляться тому, что жители Российской Федерации так недовольны своей жизнью, реальный уровень которой заметно отличается в худшую сторону от более-менее приемлемого уровня виртуальных "среднедушевых" доходов, где сверхприбыли миллиардеров делятся на всех, на всё население страны.