Газета Завтра 762 (26/2008) - [23]

Критической точкой в этом процессе стал ХХ съезд — Хрущев начал открытую кампанию "десталинизации". В мировоззренческом и социальном плане она имела катастрофические последствия. Хрущев объявил об отказе от самых главных идеалов и ценностей русской революции — построения на земле царства справедливости, солидарности и любви, а взамен выдвинул программу построения "потребительского коммунизма". Всем было известно, что такой "коммунизм" уже был построен, — "общество потребления", витриной которого в мире были США. Смысл этого мессианского проекта "среднего класса" внимательно изучали в России, начиная с Гоголя и Пушкина, которые высказались совершенно ясно (Гоголь сказал, вслед за Пушкиным: "Что такое Соединенные Штаты? Мертвечина; человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит").

И вот советскому народу, положившему 20 миллионов жизней для победы над фашизмом, Хрущев ставит цель: догнать Америку по потреблению "хлебов земных". Это было открытое оскорбление людям "эпохи Сталина" и сигнал мобилизации обывателям. Наконец-то власть пошла на альянс с ними! "Тоталитарное" общество не имеет навыков и структур для политической самоорганизации, и правящая верхушка реально могла с помощью административных рычагов и СМИ изменить официально признанные идеалы и сам вектор движения, изменить даже язык правящей элиты и стандарты массовой культуры, вплоть до эстетики. Номенклатура нового поколения не только не соответствовала стандартам "эпохи Сталина", она их ненавидела — явно или тайно.

Эта кампания просто подрезала крылья большой массе людей, которая занималась честным трудом и творчеством и не заботилась о самоорганизации. Казалось, что война всех соединила, в этом смысле царило благодушие. И к середине 60-х годов эти люди столкнулись со сплоченным и влиятельным "малым народом", который ненавидел все советское жизнеустройство, и особенно тех, кто его строил, тянул лямку, горел на работе и шел на фронт добровольцем.

Никакой духовной обороны государство во времена Хрущева уже и не пыталось выстроить (да и "начальство не велело"). Было принято беззубо пошутить над засильем обывателя — и все. Маршак написал такой стишок: "Писательский вес по машинам они измеряли в беседе: гений — на "ЗИМе" длинном, просто талант — на "Победе".

Речь шла о смене господствующих критериев, которые и формировали массовые установки, а в "Правде" вяло поругивали "вещизм". Вот она, главная победа "идеологии потребителя" над "эпохой Сталина": эта идеология капля за каплей опорочила упорный труд и особенно творчество, которое "плохо оплачивалось", осмеяла тягу к знаниям и развитию, навязала людям, на волне "антисталинизма", якобы прагматическое стяжательское отношение к обществу и государству. В этом и заключается его антисоциальная сила — любое её действие становится средством понижения всего того, что служит источником знания, красоты, справедливости.

В 60-70-е годы эта ползучая диверсия еще маскировалась, прикрывалась интеллектуальной бригадой властей, которая в 80-е годы прямиком перешла в состав "прорабов перестройки". Начались вакханалия перестройки, демонтаж страны, хозяйства, армии, науки — принижение любого общего дела до нуля. Смердяков встал во весь рост и наконец-то отыгрался на потомках всех этих Циолковских, Королевых и Стахановых. От потребительского коммунизма Хрущева сделали скачок к капитализму "пепси". Всех заставили быть собственниками — ваучеры, акции, приватизированная квартира. И практически всех обобрали, по большому счету. Хотя бусы раздали.

ИДЕОЛОГИ ПОТРЕБИТЕЛЬСТВА

с помощью и западных, и государственных СМИ сумели добиться культурной гегемонии над большинством городского населения и эффективно использовали массовую культуру как привлекательную упаковку для внедрения мелких ценностей обывателя. Что мы видим в образах, которые внедряли людям как стандарт? Удивительное равнодушие к жизни ближних и к судьбе страны. Это не просто эгоизм, а сильная философия, которая переделывает человека. Особенно это проявляется в моменты национальных катастроф — отсюда у нас столько дезертиров и прислужников врага.

Но Смердяков начала ХХI века — столь страшное явление, что его не мог предвидеть и Достоевский. У всех его героев где-то в глубине еще шевелилась вроде бы умерщвленная совесть, у всех них Бог еще не вполне "умер". Достоевский еще был оптимистом — Смердяков повесился! Но, похоже, этот луч надежды сейчас погас, надо искать новые источники света.

Вот Чубайс, тоже эксперимент Истории. Активный организатор нашего национального бедствия, разрушитель промышленности России, интеллектуальный автор преступных действий, повлекших за собой потерю около 20 миллионов жизней (не считая страданий и убыли населения на всем постсоветском пространстве). Он, соединивший в себе Смердякова и Раскольникова, философ. Ему нравилось влиять на судьбы миллионов, стирать их с лица земли. Это не старуху-процентщицу зарубить, но полет мысли в том же направлении. Краткосрочный преемник Чубайса на посту председателя Госкомимущества Владимир Полеванов рассказывает: "Когда я пришел в Госкомимущество и попытался изменить стратегию приватизации, Чубайс заявил мне открытым текстом: "Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут".