Газета Завтра 610 (31 2005) - [9]

В местной газете "Черновик" — одном из немногих оппозиционныхм СМИ в республике — было систематизировано то, что давно уже у всех на устах в Дагестане: странность терактов. В подавляющем большинстве случаев взрывы не достигают цели: они, например, происходят либо за пару секунд до, либо уже спустя несколько секунд после проезда милицейской автомашины. В городе рассказывают о теракте в одной из городских прокуратур, когда ее работники до приезда наряда якобы сами распаляли огонь, чтоб сильнее горело.

Мысль циничная, но верная: задумай реальные боевики устроить кровавый теракт с сотнями жертв или хотя бы громкое покушение на территории Дагестана — сделать это было бы элементарно. Места большого скопления людей в Дагестане, вроде базаров или пляжей, практически не охраняются. Органы власти в Махачкале стерегутся тоже из рук вон плохо. Я прохожу в здание мэрии через металлоискатель. Рамка звенит. "Что звенит?" — бросает мне охранник. "Мобильник, наверное," — отвечаю я. "Проходи!".

Но — не взрывают. Это значит, что боевиков либо нет, либо власть слишком хорошо осведомлена об их планах и ничего не боится. Одно из редких исключений в ряду странных терактов — подрыв на фугасе армейского транспорта. Это тот громкий случай, когда русские солдаты ехали на помывку, и в результате взрыва погибло десять бойцов. К их смертям отношение в городе принципиально иное: солдат все искренне жалеют. При этом логика всё равно странная: солдаты, дескать, оказались не в то время не в том месте. Подтекст этих сожалений: взрыва-то было не избежать, просто взорвали совсем не тех, кого нужно было.

В это, однако, сложно поверить: этот теракт произошел в таком глухом закоулке города, что верить в случайность его жертв не приходится. Через три недели после взрыва у банно-помывочного комплекса на Атаева, 7В, там мало что напоминает о случившемся. Воронки нет, в соседних зданиях идет ремонт, так что и не понятно: то ли вставляют вылетевшие оконные рамы, то ли просто евроремонт делают. На месте взрыва к дереву прислонен обычный, уже состарившийся, венок с надписью "Помним, скорбим". Рядом с ним валяется военный бушлат. Вот и вся память.

О глубинных причинах взрывов в народе говорят по-разному. Как это водится, каждая из народных версий несет в себе изрядную долю конспирологии и исходит из размышлений о том, кому взрывы выгодны. Многие считают, что в дестабилизации обстановки — а это, по общему мнению, главная цель сотрясающих Дагестан терактов, реальных и мнимых, — больше всех заинтересовано нынешнее руководство республики, которое наглядно объясняет Центру: тронете нас — и всеобщий хаос неизбежен. Теракты как способ выбивания денег из Москвы работают четко: приехал в республику Путин и привез с собой 600 миллионов рублей "налоговых отчислений" — поди плохо! И тут уже мало кого интересует, насколько взрывы реальны.

Другие полагают, что теракты — прямое следствие подковерной борьбы кланов внутри неодномерной республиканской власти: сражаясь за лакомые куски, за крупные должности, в том числе милицейские, они не останавливаются перед кровью — особенно, когда ее требуется не так уж и много.

Кто-то убежден, что эта необъявленная война выгодна самому Центру, который, наживаясь на войне, может заодно списать на нее все свои неудачи в региональной политике. Наиболее прозорливые идут еще дальше и верят, будто взрывы выгодны буквально всем: и местным властям, и оппозиции, и "Кавказ-центру", и Кремлю, и даже полпреду Козаку, который пытается таким вот образом качать свой политический вес "тушителя подземного пожара".

Единственные, кто в народе вне подозрений — это чеченцы и ваххабиты.

К первым отношение особенное еще со времен вторжения Басаева в 99-м. Всеобщая ненависть к агрессорам оказалась тогда едва ли не единственным объединяющим фактором в Дагестане за всё постсоветское время. Посему в республике убеждены: чеченцы сюда и носа не суют, боятся. С другой стороны, многие помнят и то, что едва ли не большинство из басаевцев тогда были дагестанцами — парадоксальным образом это тоже уменьшает чеченский след в нынешних взрывах. Мол, внутренние это разборки, чужаки-вайнахи не при чём.

С ваххабитами всё еще запутаннее. Если пытаться распутать этот клубок, то получится примерно следующее. Ваххабиты в республике, безусловно, есть. Они глубоко законспирированы, ими никто не занимается. Многие из них, выучившиеся где-нибудь в Саудовской Аравии, являются прекрасными агитаторами. Они активно распространяют свои взгляды в республике, причём их логику чрезвычайно сложно одолеть в религиозно-философском диспуте. Наиболее подвержена их пропаганде "люмпен-интеллигенция" — те молодые люди, которые с горем пополам закончили многочисленные частные учебные заведения Дагестана, но не имеют ни работы, ни связей для нормального жизнеустройства. Ваххабитов в республике ненавидят, но на житейском уровне: их воспринимают как тоталитарную секту, которая уводит детей из семей. Однако официальная пропаганда против ваххабизма хромает на обе ноги, потому как она ведется неподготовленными кадрами, сгоняющими на свои "политинформации" лишь бюджетников и хозактив, то есть тех, кто и так бесконечно далек от исламского радикализма.