Газета Завтра 588 (9 2005) - [35]

Государственная программа по воспитанию патриотизма — это буржуазная форма патриотизма. Поскольку на Западе во главу угла поставлены зрелища, то и мы идем по тому же принципу. Патриотизм через звезд, которые выступают на Евровидении. Наша девочка, не помню фамилии, проиграла, а украинка-то пробилась. Вот "великое достижение"! Это же глупо. Патриотизм проявляется в любви к своему укладу, а уклада-то нет. Людям, может быть, все равно, кто такой Сергий Радонежский, что он сделал для России, почему он так верил в Бога и ратовал за свою землю. Главное, как сборная России по футболу сыграла или как пивной фестиваль прошел. Это уродливая буржуазная попытка вместить нас в понимание патриотизма, которое нам никогда не было свойственно. И родилось уже целое поколение таких псевдорусских людей. Вот и широчайшее поле для творчества.

Свобода слова…

Отношение к так называемой свободе слова у меня отрицательное. Эта мера задекларирована во время буржуазных революций. В рамках нормального человеческого начала она невозможна и не нужна. В любом племени, в любом народе — есть табу, то, что делать нельзя. Соответственно есть определенный круг понятий, норм, правил, которые нужны, чтобы народ выживал и набирал силу. Позволить говорить что угодно — это то же самое, что открыть настежь свою квартиру, назвать всяких людей, уехать на год, а потом приехать и сказать, я не нахожу здесь ничего похожего на то, что было. И не найдешь, потому что мало ли кому что взбрело на ум. Все проистекает из буржуазной идеологии, здесь я себя проявляю как поэт-социалист. Свобода слова создает ситуацию разобщения — все говорят что хотят, но, тем не менее, все платят налоги и ходят на работу. Рынок — это возможность руководить. Сам правящий класс не имеет ярко выраженной идеологии, у него вся свобода слова сводится к двум вещам — деньги и власть. Остальное — это работа нанятого имиджмейкера, который использует понятия для того или иного народа, времени, страны, дела.

По большому счету человек держится на трех вещах — свобода, запрет и обязательство. Поэтому сегодняшняя свобода — это нарушение традиции и норм жизни, которые структурировались тысячу лет, определяя, что нужно, что чужеродно. И эта свобода позволяет не просто залезть в чужеродное, но и пожить там, предать свое прошлое.

Если подобное происходит в тысячах умов одновременно, то такой народ легче контролировать.

Новосибирск…

Новосибирск — не окраина, это третий по величине город в России. Все мои друзья живут на тысячекилометровом участке от Тюмени до Новосибирска, здесь родители, это моя родина. У меня нет желания куда-то перебираться. Приезжать, посещать интересно.

Активная музыкальная жизнь Новосибирска проистекает в рамках того, что мы называем "попса". Есть фестивали пивные, бесплатные концерты и тому подобное — от Кати Лель до Бориса Гребенщикова. Одна из форм вовлечения в новую идеологию, классическая "хлеба и зрелищ" — вот пиво, вот девушка, вот фейерверк, музыка, почти карнавальное настроение, все очень громко, очень "цивильно", турникеты хромированные, милиция, аккуратно дефилирующая… Складывается впечатление, что мы живем именно ради этого. Это официально-популярная жизнь.

В андеграундной жизни — в городе было два клуба, сейчас закрыты. Сделали клуб в центре, одно время там выступали и местные, и заезжие музыканты — Умка, "Г.О.". Постепенно клуб становится только для заезжих и именно "звезд". Опять же все упирается в деньги. Остальная часть, даже заслуженные группы, "Путти", например, вынуждены выступать только на фестивалях, если пригласят.

Много ли здесь хороших коллективов? Музыкально-профессиональных ребят — да, наверное, много. Мы в 16-18 лет, пожалуй, так не играли. Что касается качества, не очень их много, потому что рок-н-ролл сегодня в загоне, даже по линии клубов. А мы тогда, в 80-е, планировали оживление создать и независимую сеть дистрибьюции и концертов, и создали!

Политическая жизнь Новосибирска, на мой взгляд, проистекает в трех плоскостях — два раза в год демонстрации оппозиции: прошли от и до, поговорили, покричали и разошлись; вторая — это линия "Единой России": они проводят разного рода фестивали, и их деятельность ведется на партийно-административном уровне. И третья плоскость — это жизнь настоящей оппозиции, вот здесь интересно. Есть небольшое отделение НБП, которое проводит свою работу — пикетирование, акции прямого действия. Это зачастую люди, склонные к НБП, но в организацию не входящие. Вот, собственно, все. Все остальные партии существуют только в предвыборное время, а нацболы как-то шевелятся, копошатся, двигаются и обласканы местными телеканалами, для которых они живая пища для материалов.

Сибирь…

В силу удаления от центра у нас есть возможность видеть и называть вещи своими именами, а в своем сознании сохранить те самые незыблемые человеческие ценности, внутренний кодекс чести, как неотъемлемую составляющую своей личности, которой нельзя пренебрегать. В Москве, например, проще наступить на горло собственной песне и своей совести, подо что-то прогнуться, потому что надо, потому что большой город, потому что многие живут, перешагивая через друг друга. У нас есть возможность делать честно. И такая традиция пошла с сибирского панка, назвавшего многие вещи своими именами. И сегодня она продолжается. Допустим, Александр Подорожный. Честнее и чище, чем он видит вещи и как-то их отображает, сложно где-то еще услышать.