Газета Завтра 587 (8 2005) - [49]

И.С. Да, он произнёс: "О, сколько кинжалов вы сберегли Дагестану!" Потому что одно дело, действительно, дарить гостю обязательный кинжал — это дорогое удовольствие; а книга — она дешевле и гораздо больше расскажет.

С.Я. Вы рассказывали о совместной работе с Юрой Казаковым на Белом море. Я посмотрел фотографии на выставке, где вы показали лучшие кадры Белого моря и Соловков… Проехав всю Россию, на Соловки я попал год назад впервые. И уже находясь на Соловках, подплывая к ним, ходя по самим монастырским постройкам, по островам, вспоминал две вещи: "Северные дневники" Юры Казакова и ваши фотографии. Вы говорили о Фёдоре Дмитриевиче Поленове — я увидел его на вашей фотографии: это Фёдор Дмитриевич, с которым я провёл многие годы, и именно таким я его запомнил, как на вашей фотографии. Недавно я познакомился с отцом Сергием Симаковым, и я считаю, что ваша фотография отца Сергия — это и лучший его портрет, и символический образ тех самых священников-подвижников, на которых наша церковь держится, которые там, в глубинке, на острове Залита, как отец Николай, своими молитвами держат нашу землю. Они — те самые праведники, без которых не стоит село. И те самые молельники, без которых не стоит церковь. Мне близко в вашем творчестве то, что вы люди работающие и при этом отдающие всю свою веру в Господа и в наше предназначение в службе Господу. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о том, как вы находите такие точки: даже если нет церкви на фотографии — я всё равно вижу, что это снято человеком верующим, человеком, для которого природа — Божественное создание.

И.С. Довольно трудно ответить на этот вопрос. У нас как-то всё очень естественно получается. Естественно мы полюбили фотографию, естественно познакомились, естественно дальше выбирались темы, сами собой. Так, очевидно, и съёмка — это как-то само собой получается. Тут нет никакой натуги, мы так видим, так чувствуем. Боюсь быть банальной, но мы действительно очень любим людей. Понимаете, они нам интересны, кого бы мы ни снимали. Это может быть старая древняя старушка у русской печи, с ухватом, печальная, и подпись: "Наша жизнь — одни горя". Или наоборот — какой-нибудь здоровый, счастливый молодой человек, молодая девушка, на которую все засматриваются, Юля Волкова, которая в своё время была моделью для скульптора Комова. Такая прелестная девушка…

С.Я. Моделью для венециановского памятника в Вышнем Волочке?

И.С., А.Ф. Да, да, она!

С.Я. Вот почему, когда я увидел эту фотографию, сказал: "Вы её сняли так, как Алексей Гаврилович Венецианов написал бы портрет".

И.С. Комов повторил наш сюжет. Вот так получилось… И кого бы это ни касалось — матушка Феодосья, которая расписала целый храм одна; священники ли, писатели ли, художники ли, крестьяне, дети, старики — нам всё мило, нам всё близко и нам всё интересно. Тут нет науки или особого подхода какого-то. Просто мы их любим и идём к ним навстречу. Вот как сейчас с вами разговариваем за чайным столом, так же точно мы общаемся с ними. Нас спрашивают: "А как вы их сажаете, освещаете?" Да просто общаемся, разговариваем, как люди с людьми, и всё идёт само собой. В общем-то, довольно всё просто. Конюхов, знаменитый мореплаватель, которому всё никак не воздадут должные почести, совершенно уникальное явление, уникальный русский характер; или старушка на фоне огромной иконы, если помните, там название "Баба Настя", она училась с Есениным в церковно-приходской школе, а за ней храмовая большая икона. Мы её спросили: "Откуда?" — "А это в 30-е годы, когда началось гонение на иконы, их отнимали, заставляли выбрасывать, спрятать даже не удавалось — положишь в подпол, они всё равно половицы поднимут, тогда могут выслать… И в это время мы шли с полевых работ с подругой, она вдруг наклонилась: "Ой, я иконку нашла!" А я говорю: "Ой, как мне завидно! Я тоже хочу!" А взгляд вперёд бросила — а там эта икона лежит. Я её обняла и домой понесла". Откуда же это вдруг на дороге иконы валяются? Оказывается, ехал воз, на который были свалены конфискованные иконы, и с него они сыпались — а возница-то не оглядывается, ему всё равно. Вот так эта икона к ней прижилась.

С.Я. Это удивительно, возили же иконы на возах… Никогда не забуду жуткую заметку в журнале "Безбожник" в годовщину Великой революции в 1927-м году, на центральной площади города Ногинска — название одно чего стоит — было при исполнении Интернационала сожжено 12 возов икон. И возвращаясь к теме вашего соотношения с верой, с религией: ваша выставка освящалась на открытии… Я побаиваюсь иногда таких ритуалов, потому что некоторые это делают так же, как раньше приглашали хор Пятницкого. Но у вас этот ритуал, как нигде, подходил к атмосфере залов, где висели ваши работы. Ирина Игоревна, вы вспомнили матушку Феодосью, я очень благодарен вам за то, что вы в своё время меня с ней познакомили. И когда я её увидел на вашей выставке вместе с отцом Сергием, расстроился, что они оттуда, из своего далёкого Верхнего Ломова, из Пензы только на один день приехали — я думал, что они подольше побудут. Отца Сергия я видел первый раз, меня поразило его чистейшее лицо. Матушка регулярно пишет нам с Марфой, моей дочерью, дивные письма, я их когда-нибудь, даст Бог, издам, потому что это и богословские, и человеческие трактаты. Когда она ко мне подошла, я понял, что над вами витает именно тот самый дух, который можно назвать возвышенным. И я думал — завтра мы с ними увидимся. А назавтра я уже получаю из Верхнего Ломова телеграмму, поздравляющую нас с Рождеством. Эта подвижница — у них нет и копейки денег-то лишних, но как они всё там приводят в порядок! Она присылает фотографии… Анатолию Васильевичу я хочу задать вопрос, связанный с другим объектом вашей съёмки, моим любимым городом, куда я сейчас каждое 9 мая, на праздники, езжу — это Суздаль. Я первые ваши фотографии увидел как раз в Суздале снятые, а именно тогда-то и моя жизнь начиналась — реставрационная, искусствоведческая, исследовательская — в Суздале. Вы так смогли увидеть этот город! Суздаль, как говорится, только мёртвый не снимал или очень ленивый. Но вы нашли в Суздале именно такие точки, что когда мы ходили по выставке со Львом Павловичем Шумовым, профессиональным водителем, то он мне сказал: "Савва, это же из наших окон гостиницы у них снято! Они что, с нами, что ли, были?" — "Нет, — говорю, — Лев Павлович, это снято за много лет до того, как мы с вами были". Я знаю, Толя, что ты очень любишь Суздаль, я тебе очень благодарен, что ты меня свёл с Юрой Беловым, с замечательным суздальским краеведом в лучшем смысле этого слова — человек знает про Суздаль и Ополье всё и даже чуть-чуть больше. А ещё вдобавок ко всему знает всю кинематографическую историю Суздаля. За это вам огромная благодарность. Я хочу, Толя, чтобы ты рассказал, как вы работали в Суздале.