Газета Завтра 490 (15 2003) - [13]

"ЗАВТРА". А существует ли, по вашим наблюдениям, разница в характере между коррупцией ельцинского и путинского периодов истории РФ?

Ю.Б. При Ельцине основные преступления совершались все-таки в нарушение закона. Например, совершенно мошеннически Минфин принимал заявки на размещение ГКО уже после момента официального прекращения приема заявок. Зачем это делалось, полагаю, можно догадаться. Такая вот "Большая российская игра в наперстки"...

Теперь законом разрешено почти неограниченно брать бюджетные или Центробанковские деньги и переводить их практически куда угодно. Плюс наложены существенные ограничения на саму возможность независимого от исполнительной власти контроля, например, за Центробанком.

"ЗАВТРА". В период своей работы в Счетной палате вы уделяли значительное внимание деятельности Центробанка и финансовой системы в целом...

Ю.Б. Разумеется, ведь Центробанк — главный орган финансовой власти страны. И здесь очень важно подчеркнуть: спрос должен быть не только с тех, кто работает в этом органе. Не меньшего внимания заслуживают и те, кто создавал, создает и поддерживает нынешнюю систему управления нашими финансами, сыгравшую немалую роль в том, что мы докатились до предыдущих кризисов (включая летний 1998 года) и гарантирующую бесконтрольность ЦБ со стороны общества, а также безнаказанность его руководителей, что бы они ни вытворяли в будущем. Я специально описываю в своей первой книге весьма показательную историю "экономической диверсии" под названием "Принятие закона о Центробанке". Кстати, многие известные лица предстают при этом в неожиданном свете...

"ЗАВТРА". В ряде открытых публикаций, посвященных дефолту 1998 года и "делу ГКО" описано, как в 1994 году в Россию приехала делегация из Rand Corporation, которая предложила Белле Златкис и Борису Федорову для борьбы с инфляцией ввести механизм государственных казначейских обязательств. Параллельно через МВФ была внедрена идея жесткого валютного коридора на уровне 1:6000. Когда два этих механизма оказались запущены в начале 1995 года, любому специалисту стало ясно, что пошел массированный вынос средств из госбюджета с обменом на твердую валюту. В своей книге вы обходите этот момент.

Ю.Б. Мне важнее было зафиксировать, что был создан механизм, наличие которого в любой стране было бы уголовно наказуемым, а с другой стороны — кто конкретно играл на ГКО.

"ЗАВТРА". Но сейчас, если не ошибаюсь, все экономисты в один голос утверждают, что нового дефолта не будет?

Ю.Б. Да, с точки зрения экономики сейчас, казалось бы, никаких оснований для нового дефолта нет. Но вот простой вопрос: откуда вам известно, что у нашего ЦБ на самом деле есть полсотни миллиардов долларов золотовалютного запаса? Вы проверяли? Или проверял кто-то, кому вы доверяете? Или кто-то гарантирует вам, что эти полсотни миллиардов не переведут в один день в какую-нибудь очередную оффшорную "Фимако", да еще и так, чтобы в бухгалтерской отчетности даже не отражать эту операцию — как сугубо "внутреннюю"?

Да, почти все наши экономисты единодушны — оснований для нового дефолта нет. Но они не обращают внимание на другое: и все основные участники прошлых авантюр опять "при деле", и институциональные механизмы все подготовлены именно к очередному "пробросу" — я это в книге показываю. Для чего это сделано — ведь не случайно же?

"ЗАВТРА". Еще одна тема, которой вы занимались профессионально многие годы — сохранение за Россией стратегического контроля за своими природными ресурсами. Об этом вы тоже говорите в своих книгах?

Ю.Б. Вторая моя книга, которая вскоре должна выйти, называется "Похищение Евразии". Над ней я работал (параллельно с уже вышедшей первой книгой "О бочках меда и ложках дёгтя") больше года. И по драматической иронии судьбы ее выход совпадает с войной, развязанной США против Ирака. Что ж, в этих условиях, думаю, читателю будет понятнее то, что описано в этой книге — значительная ее часть посвящена истории попытки лишить Россию оптом и сразу одного из ее основных достояний — самых больших в мире запасов природных ресурсов.

"ЗАВТРА". Попытки — значит неудачной?

Ю.Б. Да, это тот редкий случай, когда противостоять и транснациональным корпорациям, и стоящим за ними государствам, и отечественным лоббистам нам удалось. Но история не закончена. И "цена вопроса" такова, что эта история не закончится никогда.

"ЗАВТРА". А как сочетается всё происходящее, включая эти колоссальные объемы коррупции, с избирательным процессом? В чем их взаимозависимость? Использование административного ресурса, телевидения, огромные финансовые вложения фактически предопределяют коррупцию. Как это сказывется на дальнейшем функционировании госаппарата, формировании законов? В подавляющем числе случаев наша реальная политика осуществляется демократическими и либеральными партиями и кругами. Как это сочетается с либеральными ценностями?

Ю.Б. Я вновь и вновь хочу уйти от навешивания ярлыков по признаку деления на "демократических" и "недемократических", "либеральных" и уж не знаю каких, им противостоящих. Вы же не хуже меня знаете, что худшие — это те, кто последовательно перебегали из одной партии власти в другую совершенно независимо от идеологии: КПСС — "Выбор России" — "Наш дом — Россия" — "Единая Россия". И если завтра будет провозглашен возврат к коммунизму, не сомневаюсь, что в первых рядах вы увидите всё те же лица. Рассказывать мне здесь сейчас о том, как "олигархи" с большими (по существу, нашими же) деньгами или Кремль (и административно, и с помощью этих денежных мешков) влияет на выборы — вряд ли стоит. Так же, как и о том, как они все вместе весьма небезуспешно промывают мозги населению. Это тоже стало уже общим местом, и даже с этим наши люди уже, похоже, смирились...