Газета Завтра 468 (46 2002) - [34]

В псковском музее заведует отделом реставрации икон Наташа Ткачева. Она уроженка Петербурга. Я считаю, один из лучших и тщательнейших наших реставраторов. И опять же о Петербурге: в Академии художеств кафедру реставрации возглавляет мой друг Юрий Бобров. Он каждое лето возит студентов на три месяца на практику в Псков. Студенты эти тоже уже часть города. Они помогают реставраторам, участвуют в консультациях по восстановлению монументальной живописи. Анатолий Алешин по масляной живописи крупнейший специалист, а работающий с ними Коля Гаврилов — тот мастер на все руки. Всегда полон идей и фантазий. Эти вот замечательные ребята, художники и реставраторы, поселились в деревне Олохово — это под Изборском. Первое, что они сделали, построили деревянную часовню, посвященную княгине Ольге, основательнице и небесной покровительнице города Пскова.

Олохово, а рядом Малы. Начиналось-то все оттуда. Сева Смирнов купил избу рядом с Мальским монастырем. Это одно из красивейших мест в России… Под обрывом, под изумрудными кручами лежит Мальское озеро. Потом туда приехал ни много ни мало Петр Тимофеевич Фомин, ректор Репинского института Академии художеств. Чистейший был человек, замечательный художник: столько великолепных пейзажей псковских написал…. А дальше Печеры — это для меня Алипий. Он всех вокруг себя собирал… А в двух километрах от Печер, в деревне Тайлово, хутор, там живет замечательный русский художник Николай Иванович Корамашов.

Есть еще один очаг духовности, в сторону от Изборска, почти на границе с Эстонией в Гверстони. Там поселился архимандрит Зинон, один из самых выдающихся иконописцев нашего времени. Своеобразный, интереснейший человек. Помню, когда он подвизался в Печерском монастыре, говорил: "Если вы будете к ликам, которые я пишу, носить искусственные цветы и одеколоном прыскать, я работать не буду, потому что у меня свои иконописные принципы, христианские, ранние".

Я очень благодарен судьбе, что мы с Зиноном близки. Когда я болел, он мне очень духовно помогал, писал записки нам с дочкой, просил, чтобы не унывали… Книжка его по иконописи — моя настольная.

Гверстонь — деревня, где он с двумя своими помощниками Петром и Павлом построил каменный храм. Это нечто среднее между византийской и русской церковью. Уже надвратная мозаика исполнена с ликом Спасителя, уже престол готов и иконы написаны. Зинон сейчас работает в сложнейшей, в древней технике энкаустики. Это когда пишут по горячему воску, то есть связующим является воск. Для этой техники специальный инструмент применяется — кавтерий. Это такая палочка металлическая, с помощью которой краска наносится. У Зинона в работах удивительная чистота духа и формы.

Отцу Зинону ставят в вину тот факт, что в начале девяностых он вступил в литургическое общение с католическими священниками. Его многие тогда осудили, а я, грешный, считаю, что если не поступиться своей верой, то общаться можно со всеми. Однако сейчас, после бомбежек Сербии, с католическим миром мы не имеем права дружить. Мало того, что сам по себе акт сатанизма, убийства мирных людей должен был быть католиками осужден, но ведь всему миру были показаны американские бомбы, на которых было написано: "Поздравляем с Пасхой". Это страшное кощунство, бомбы, значит, не только сербам уготовили, но и Христу.

Сатанисты оскорбляли Христа, и ни Папа, никакой ксендз не выступил со словом осуждения. Не хочу я сейчас иметь дело и с ЮНЕСКО. Когда американцы, эти варвары двадцатого века, уничтожали древние сербские монастыри с уникальными фресками, которые входили в золотой фонд ЮНЕСКО, никто, ни один чиновник из ЮНЕСКО не произнес ни слова в осуждение вандализма. Поэтому я лично с этой организацией сотрудничать не намерен. Что касается отношения Зинона к католической, западной культуре, то когда я вижу в его доме на стене репродукцию с картины Яна Ван Эйка, то она мне, право, не мешает…

Вот еще такая интересная деталь. Многие мне никак не могут простить моей многолетней дружбы и творческого сотрудничества с покойным настоятелем Псковско-Печерского монастыря отцом Алипием. Сейчас я всюду говорю, что необходимо наконец открыть фрески XVI века, что в Успенском соборе Псковско-Печерского монастыря. Фрески, которые мы когда-то расчищали с Алипием. Фрески, творцом которых был сам игумен Корнилий, святой мученик, пострадавший от руки Ивана Грозного. Алипий мне когда-то говорил: "Вот помру, закроют эти фрески снова досками". И он был прав: закрыли их, и они по сей день находятся в плену. Тот же Зинон сказал, что он был единственным на совете старцев, который сказал, что надо их открывать. Говорят: мощи мироточат. Так фрески — это те же самые мощи, это то же самое мироточение духовное. Если их Корнилий писал, так это частица его святости.

Печерский краеведческий музей стоит прямо у Святых ворот монастыря. Там недавно открылась выставка памяти Алипия. Псков дал на эту выставку картины, подаренные Псковскому музею Алипием. Был выставлен обильный фотоматериал. Но вот обидно, ни один человек из монастыря на открытие выставки не пришел. Не пришел ни один из 150 насельников монастыря, который из руин воздвигнул Алипий. Ведь это он спас монастырь во время хрущевских гонений…