Газета Завтра 426 (04/2002) - [35]

Изложенные Гегелем принципы идеального государства, несомненно, присутствуют как ориентиры во всех радикально-этатистких движениях последних столетий. Не составляет исключения и современное русское патриотическое движение. Продолжая считать государство единственно адекватной формой национального существования, наша оппозиция по-прежнему верит в его внутренние резервы и силу. Трагедия России в этом случае понимается как омертвление живого организма, утратившего суверенитет и духовное качество. Диагноз болезни бесспорно верен и применим не только к России. Суть назревающего в мире социального конфликта именно в том, что современные государства давно перестали быть гарантами свободы и суверенитета для своих наций. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно бросить хотя бы беглый взгляд на мировой порядок. Номинально основными субъектами международных отношений все ещё выступают "национальные" государства. Однако ни европейцы, ни Россия, ни даже США не представляют интересов своих суверенных народов. Их внутренние бюрократические системы интегрированы в международные финансовые и политические институты, повязаны общими договорами и преступлениями и больше не могут существовать как самодостаточные. Включившись в процесс глобализации, они занимают строго определенное место в космополитической иерархии капитала.

Совершенно неверно думать, что вся эта система держится только на экономической и военной диктатуре Вашингтона. Проект One World не имел бы никаких шансов на успех, если бы не сформировавшийся альянс бюрократических структур и мировой финансовой олигархии. Именно государственный аппарат сегодня является основным механизмом, через который транснациональные монополии осуществляют свою экспансию (инвестиции, займы, культурные программы и т.д.) Не случайно пресловутое понятие "система", в первую очередь, отождествляется с социальными бюрократическими институтами и лишь затем переносится на геополитический уровень.

В условиях глобализации государство окончательно раскрывает себя как нечто прямо противоположное идеалу Гегеля. Политическим субъектом выступает не целостный живой организм, а мертвая, намеренно отчужденная от национального духа структура. Её существование пародирует само гегелевское понятие суверенитета: теряя индивидуальность, государства растворяются, в общем, которое уже не включает единичное.

Ясно, что при таком порядке вещей подлинными выразителями народных интересов пока могут быть только немногие личности, находящиеся в принципиальной оппозиции к государственной машине. По мере ужесточения форм глобализации, эта протестная масса будет расти, а бюрократический режим — становиться все более замкнутым и тоталитарным. Уже сегодня наладить живую связь между государственным механизмом и обществом практически невозможно. Даже если бы в отдельно взятой стране к власти пришла антиглобалистски настроенная бюрократия, её попытка восстановить национальную независимость закончилась бы провалом. Слишком непроницаемыми сделались для контактов бесчисленные инстанции, отделяющие власть от народа. Надеяться использовать эти чиновничьи структуры в борьбе с глобализмом было бы непростительной стратегической ошибкой. Никаких исторических перспектив выживания любая взбунтовавшаяся бюрократия теперь не имеет. Если же мы действительно всерьез желаем освободиться из глобалистских тисков, с монополией государства на представительство народных интересов должно быть покончено.

[guestbook _new_gstb] На главную 1

2

3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 38 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

39

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Александр Брежнев СНЕГОБОРЬБА

Пробка на выходе из города, похоже, забила шоссе раз и навсегда. Машины сгрудились, как в мясорубке, в блестящий разноцветный фарш с жирными прожилками выхлопных дымов. Мрачно мигают фарами, елозят по лобовым стеклам дворниками. Пробка разрастается быстро. Полчаса назад машины запрудили все подходы к кольцевой дороге, сгрудились по шесть-семь машин на четырех полосах. Сейчас, во все четыре стороны, куда устремлены автобаны, не видно конца застывшим колоннам легковушек, больших грузовиков, автобусов и юрких "газелей" автолайна. Бесконечная масса автомобилей всех цветов теряется в снежном тумане пурги, перемешанном с желтыми, красными, синими и зелеными огнями города, с черным вечерним небом. Похоже на дискотеку, только без веселья. Трещит "мобильник", вынув его из кармана, слышишь ругань друга, он стоит в этой же пробке, только тремя километрами ближе к центру. Похоже, пробка от самого Садового кольца до ближнего пригорода в четырех километрах от города. Всего — это больше десяти километров.